Корыстный интерес (СИ)

Когда-то давно отец сказал мне: «Не доверяй никому и ничему в этом мире, ибо даже собственная тень предаст тебя, как только исчезнет последний луч света». И почему я не послушал интуицию в самом начале, когда Лучезар запретил распространяться на тему моего путешествия и поиска трофея?! Ведь я думал об этом, знал, что на самом деле ректор — подлый и коварный тип, но почему-то понадеялся, что меня это не коснётся… Да, все так всегда и думают: «Меня это точно не коснётся!» и получают по полной программе.

Вот и Манька постоянно намекала на «неслучайное» попаданство, на установленную кем-то программу… Какой же я глупец!

А в это время Лучезар, сохраняя свой нефилимский рост, обошёл длинный стол и уселся на почётное место — на красивейший трон, что гигантской стеклянной глыбой возвышался у края стола.

Богдан засуетился, заёрзал в своём скромном кресле по другую сторону стола, не решаясь начать доклад об успехах, а ему явно не терпелось это сделать.

Лучезар спокойно рассматривал напуганные лица собравшихся людей. Очевидно, ему нравилось то, что он наблюдал. Отпив воды из огромного бокала размером, наверное, с ведро, он неспешно встряхнул расшитую золотыми нитями салфетку и, едва коснувшись губ, небрежно бросил её возле своих тарелок.

— Богдан, — обратился он к побелевшему правителю, — ты разочаровываешь меня. Выпускаешь подлодки, не снабдив их противоударными поглотителями. При последнем обстреле сбежавших рабов приборы одной из твоих субмарин вышли из строя, и из-за полученной отдачи показали то, что жителям антарктической базы знать не положено.

— Милостивый Хранитель, — губы Богдана задрожали, и он залепетал в ответ: — я всё уже уладил. Команда субмарины считается погибшей из-за неожиданной поломки.

— Ты пожертвовал атомной подводной лодкой? — тихо уточнил Лучезар, но в его голосе чувствовалась нарастающая ярость.

— Нет-нет, как можно! — затрясся Богдан. — Как только экипаж судна перестал подавать сигналы SOS, мы сразу же подняли подлодку. Там же ядерные боеголовки, там же…

— Хорошо, а то не хотелось бы обеднять охранную систему планеты. Надеюсь, сбитых беглецов схватили?

— То, что осталось от них, — рьяно закивал Богдан. — Нам удалось собрать остатки до подлёта Высших.

— Прекрасно, не хотелось бы получить нагоняй за то, что мои подчинённые плохо справляются со своими обязанностями.

— Мы никогда не подведём вас! — пылко, с маниакально горящими глазами запротестовал Богдан.

— Это в ваших же интересах. Я надеюсь, ты помнишь, за какую именно провинность я сместил с поста предыдущего правителя базы — Рейнхарда. А ведь он был куда более опытен, расторопен, нежели ты.

— Д-да-да, конечно, помню, — пролепетал белыми губами Богдан.

— Мне бы не хотелось смещать тебя… — Лучезар желал продолжить допрос своих подданных, но я не выдержал.

— Послушай, ты долго собираешься игнорировать меня?! — Поднявшись с кресла, я направился к нему, ощущая, как огонь приливными волнами катается по моим венам. — Ты ничего не хочешь объяснить?

— Я не обязан, — откинулся на спинку трона Лучезар. — А вот ты — да. В общем, я доволен, как ты справился с поручением. Теперь, мой мальчик, ты сделаешь ещё одну вещь.

Облокотившись о край стола, я заглянул в глаза Лучезару.

— Я ничего больше не сделаю, пока меня не вернут обратно.

Минуту Лучезар изучал моё лицо, а потом, запрокинув голову, захохотал.

— Риши, ты же не хочешь сказать, что влюбился в полукровку? — угорал он со смеху. — Ты же из-за неё так рвёшься туда.

— Не твоё дело!

— Ошибаешься. Ведь она — моя! В твою задачу входило… — И Лучезар расплылся в ядовитой улыбке: — Всего лишь влюбить в себя девчонку. Влюбить настолько, чтобы она кое-что отдала мне, если я попрошу. А я попрошу…

— У неё ничего нет. Не трогай её! — рычал я, чувствуя, как что-то внутри меня срывает все возможные тормоза.

— О… — сверкнул глазами Лучезар и, склонив голову набок, обратился к Рецию: — Спроси у близнеца, имеется ли что-то у девчонки, что так необходимо нам?

Я недоумённо повернулся к своему близнецу. Тот сидел, сжав кулаки. На его скулах ходили желваки, и он гневно прожигал взглядом посуду, что стояла перед ним.

— Реций?.. — тихо окликнул его я.

Он поднял на меня глаза. Я даже отшатнулся, сколько в них было муки.

— Я жду, — поторопил его Лучезар.

— У неё… — сглотнул Реций, теряя голос, — у неё кристалл. Тот самый, с верхушки главной пирамиды измерения Юса.

— У неё ничего нет, это какая-то ошибка… у неё ничего нет, — в ужасе шептал я, мотая головой и всячески пытаясь распрощаться с пагубной мыслью. Но не получалось.

Реций смотрел на меня с горьким сожалением, сокрушаясь от своей подлости и беспомощности. Такой взгляд не может обмануть. И я чувствовал, как он когда-то сделал непростой выбор: между Акадой и своими племянниками. Теперь всё стало таким очевидным.

— Мы сомневались, что кристалл у неё, а проверить это можно было только одним способом, — вернул меня к реальности Лучезар. — Да ты присаживайся! Что ты вьёшься передо мной, точно коршун? Сядь, Риши, побереги силы.