Кошачьи проделки

Может, она и получала удовольствие, ложась за компанию с нами в одну постель, где спала, положив голову мне на плечо, и где ее больше не отпихивал в сторону некто третий, считавший само собой разумеющимся, что за ним навсегда закреплено место номер один. Но она до сих пор за едой всегда бросала взгляд вбок, чтобы посмотреть, не ест ли он рядом с ней. Она никогда не выходила без того, чтобы остановиться и окинуть взглядом склон холма или посмотреть выжидательно в сад, надеясь, что оттуда выйдет ее товарищ, который, однако, так и не выходил.

Поэтому мы взяли Сеску. Тот не тратил времени на дверной уплотнитель. С самого начала он был котенком, который предпочитал решать вопросы конструктивно. Его рассуждения были просты. Царапанье у дверей ни к чему не приведет. Прокладка туннелей под ними – вот наилучший способ. Теперь у нас были ковры со скругленными углами: он задирал их перед каждой дверью, которая препятствовала исполнению его желаний, и когда обнаруживал, что не может под ней прокопаться, то мстительно сжевывал углы ковров – с решительностью собаки и так же, как собака, отвернув голову в сторону.

У нас появились виниловые защитные накладки на углах ковров. Немного поздно мы ими обзавелись, но они хорошо предотвращают дальнейшее разрушение – кроме тех случаев, когда приходит какой-нибудь важный для нас гость и мы их сдергиваем. Виниловые накладки выглядят довольно странно, и люди могут счесть нас чудаками, поэтому я обнажаю изжеванные углы, со смехом объясняя насчет специфических особенностей Сески. А когда приходит время еды, мы выгоняем его и Шебалу в холл, чтобы они не могли забраться в тарелки гостей. И что же я вижу (и знаю заранее, что увижу!) после того, как со стола убрано и я открываю дверь, чтобы позволить кошкам вновь присоединиться к компании? Двух кошек, сидящих прямо, как столбики, на другом конце холла, после того как они еще немножко объели углы ковров, с которых были услужливо удалены виниловые накладки. Неукротимый Сесс снова нанес удар.

Коттедж, как я уже говорила, теперь выглядит несколько иначе. Эти странные виниловые накладки. Ковер в гостиной теперь крапчатый, желтовато-коричневый. Выглядит не так приятно и эстетично, как красный, но на нем не заметны грязные отпечатки лап или пятна от расплесканного вечернего молока или те места, где – съев в лечебных целях достаточно травы, чтобы потопить военный корабль, – они, придя в комнату, со смаком отрыгивают ее на пол.

Теперь наш диван и кресла покрыты гранулированным винилом. Внешне он похож на кожу, и люди замечают сходство сидений с седлами – что, как они говорят, придает комнате привкус ранчо. Может, и придает, но это английский коттедж. Я тоскую о своих прежних бледно-зеленых чехлах. Винил, однако, можно протирать, и кошки никогда не делают попыток драть его когтями, что звучит невероятно, но является абсолютной правдой. Кто-то говорит, что дело в его запахе, другие – что в скользкой текстуре, но факт остается фактом: хотя они будут бурно и с удовольствием драть кожу или ткань, но по какой-то удивительной причине винил остается для них табу.

Жаль, что я не могу сказать того же самого о деревянных изделиях. Сесс, например, может скакать, как блоха. Когда мы берем их в сад, он лихо взлетает над брусьями барьера, блокирующего вход: с места подпрыгивает, летит поверх и приземляется, к изумлению всех, кто его видит. Тогда как Шебалу чопорно забирается по ним, как девчонка из «Пиратов Пензанса»[29]

карабкается по скалам. В доме же, однако, именно она прыгает, не задумываясь, на заднее окно гостиной, находящееся на высоте пяти футов. Это высокое окно, выходящее на склон холма, где бродит на привязи Аннабель, а с ней ее друзья сороки. А что же делает Неукротимый Сесс, видя, как она выгибает шею, глядя на что-то интересное за окном? Он карабкается по спинке одного из наших антикварных резных стульев, как делал когда-то котенком.

В ту пору было восхитительно наблюдать, как усердно взбирается его маленькое белое тельце по узору из желудей и шиповника, неизменно теряя присутствие духа на полпути и взывая о подмоге для подъема на вершину. Но когда сейчас самый высокий кот из всех, что у нас были (стоя на задних лапах, он уже покрывает добрые три четверти расстояния, еще даже не начав восхождения), все равно по-детски карабкается по спинке стула и зовет на помощь, потому что застрял, оставляя вдобавок на резном узоре непрерывный след когтей…

Что, спрашиваю иногда я себя, испортят они в следующий раз? Почему всегда выбирают что-нибудь такое, что могло бы впоследствии, не будь оно изуродовано, стать ценным? Почему, черт возьми, при всем накопленном нами опыте мы упорно заводим себе сиамских кошек? Потом я смотрю в голубые глаза Сесса, на эту его беспокойную коричневую мордашку, беру его на руки и прижимаю к себе. Вот мой ответ.

Глава вторая