Кощеева невеста

Он нежно погладил рукоять плети, висевшей на поясе, и Лис содрогнулся — помнил ещё, как ему смертельным ядом угрожали. Только вот это ничуть не умаляло его нынешнего восхищения Лютомилом. Проклятые чары, аж голова от них кругом! Прежде он и не задумывался, что можно одного и того же человека любить и ненавидеть одновременно. А вон оно как бывает, оказывается!

— А покажи, — беспечно согласился он. — Было бы здорово ещё увидеть, где бывших батиных жён содержат. Ну, когда пойдём? Завтра?

— Можно и завтра. Утром после завтрака приходи к северной галерее, попробую тебя по-тихому провести. — Наследник хлопнул Лиса по плечу. — А то не дело это: Кощеев сын всех владений отца не знает. Подземелья-то ого-го какие большие! Ты удивишься!

О да, в этом Лис ничуть не сомневался…

После того как они с Лютомилом распрощались, обнявшись, словно лучшие друзья, и каждый направился в свою сторону, велико было искушение сразу помчаться к Маржане и крикнуть с порога: мол, что, съела? Без тебя справился, зубастая! Устал ждать, пока ты сподобишься почесаться, пришлось брать дело в свои руки. Но, хорошенько пораскинув умом, Лис всё-таки не стал так делать. Незачем было обижать мару — та наверняка старалась, просто власти у неё было не в пример меньше, чем у Кощеева наследника.

Поэтому он направился к матери за новым оберегом. Та, конечно, принялась расспрашивать: что да как, почему ниточка порвалась? А узнав правду, заохала-запричитала:

— Глупый, глупый мальчик. Сколько раз я говорила тебе — не приближаться к этому гадёнышу. Не дружить он с тобой хочет, а сделать так, чтобы ты под его дудку плясал. Будет держать при себе навроде комнатной собачки, пока будешь полезен. А как перестанешь радовать — сам в острог отправишься, но уже не как гость, а как узник.

— Да знаю я, — буркнул Лис, с интересом глядя, как мать чинит оберег, прошивая его новыми крепкими нитями. Ух, и ловко! — А что мне, по-твоему, оставалось делать? Он же по-хорошему пришёл — мириться.

— Отныне запрещаю тебе с ним разговаривать! — Василиса в сердцах стукнула кулаком так, что на столешнице подпрыгнули разложенные иголки, нитки и кусочки бересты.

Лис привстал, наклонился к ней через стол и тихо, но твёрдо произнёс:

— Ты не можешь мне ничего запретить, мам. Я уже не ребёнок. Если я своим умом жить не научусь — грош мне цена. Или до седых волос предлагаешь за твою юбку прятаться?

Василиса сразу же остыла, опустила очи долу и упавшим голосом молвила:

— Боюсь я за тебя, сынок. Очень боюсь…

И Лис решил покамест не рассказывать ей про то, как побывал на острове Буяне и узнал про Кощееву смерть. Хватит с неё и нежданной Лютомиловой милости.

— Я, между прочим, для тебя стараюсь, — заговорил он уже более тепло, но не менее рьяно. — Слыхала, небось? Весьмира твоего споймали. Хочу добраться до него, в глаза взглянуть, разузнать, чего хочет чародей. Не верю я, чтобы они да с богатырём на пару так глупо в Кощееву ловушку угодили. Наверняка это был какой-то хитрый план. А значит, надобно узнать, как всё обстоит на самом деле. Вдруг нам представится возможность бежать?

Василиса ласково потрепала его по волосам.

— Ох, горюшко моё… порой я думаю, что зря тебе всё это рассказала. Видишь, против отца настроила.

— Я его не люблю, — насупился Лис. — И никогда не любил. Сама же говорила, даже когда он меня в детстве на руки брал, я плакать начинал.

— И когда ты у меня успел вырасти? — Василиса вздохнула. — Ладно, сделаем так: я приготовлю Весьмиру передачку. Ты такие глаза-то большие не делай — разумеется, она зачарованная будет. Хлеба кусок в тряпице кинешь ему под дверь, коли неподалеку окажешься. Чародей поймёт, что дальше делать.

— А что? Расскажи мне! — Лис ухватил её за запястье. Любопытство разгорелось в груди таким жаром, что он даже мёрзнуть перестал. Жаль, что ненадолго…

— Нет, — Василиса упрямо поджала губы. — Коли не будешь знать, не сможешь и тайну выдать. А то я не знаю, как тут умеют вытягивать правду из тех, кто сам говорить не желает. А так — ничего особенного, подумают, просто пожалел узника, хлебцем угостил. За маленькое милосердие в темницу не бросят, а разве что плетей дадут, ежели вообще заметят. Но ты уж постарайся сделать так, чтобы не заметили.

— Угу, — Лис спрятал свёрток за пазуху. — Мам, а оберег теперь будет хорошо работать? Лютомил больше не зачарует меня?

— Не знаю, — покачала головой Василиса. — Премного выросла его сила. Может статься, что не сдюжу я с ним совладать. А ты что же? Сам ничего путного не придумал? Ты же у меня чародей, каких поискать.

Она притянула сына к себе, дунула в волосы и чмокнула в макушку. Вроде бы простой, ничего не значащий жест, а Лису вдруг показалось, что он горы свернуть может, если постарается, почувствовал в себе пробуждающуюся силу. Та будто бы дремала внутри тихонько, а теперь вдруг вскипела, как варево в котле, — только успевай вычёрпывать.