Кощеева невеста

Он рывком сел на кровати, выставив перед собой руки. Затуманенному от слёз взгляду явилось бледное свечение, исходившее прямо от линий, пересекающих ладони. Жизненная сила наконец-то была свободна, и Лис мог заставить её перетекать куда заблагорассудится. Из сердца в живот, в чресла, в колени, да хоть в пятки. Он сжал в кулаке материнский оберег и направил свечение прямо туда. Дышать вдруг стало легко-легко, слёзы высохли, а разум прояснился. Это было так странно — держать в руке собственную жизнь, искрой сосредоточившуюся в шерстяных нитях, кусочках бересты и потемневшем спиле рябины. Его охватило страшное, но вместе с тем будоражащее искушение — раздавить к упырям болотным оберег кованым каблуком сапога, тем самым положив конец всем метаниям и волнениям.

Лис заставил себя глубоко вздохнуть и усилием мысли велел силе перетечь обратно в пальцы, а оттуда — в грудь. У него получилось! Что ж, одна проблема — зато какая! — была решена. Теперь он мог не бояться, что отец вырвет его сердце. Пускай только попробует! Отравленная плеть Лютомила, яд змеек-кощеек, острые зубы огнепёсок, ловушки дядьки Ардана — всё это теперь стало совсем не страшным. Потому что смерти больше не было!

Вот только боль внутри осталась, как и пронизывающий до костей холод. Лис натянул на плечи тёплый плед и приложил руку к груди. Его знобило и потряхивало. Но он прекрасно понимал, почему всё вышло именно так. Смог бы отказаться от привязанности к матери — тогда навеки избавился бы от любой боли. Розги, пытки, огонь и лёд — всё стало бы ему нипочём. Что ж, придётся смириться с тем, что у всякого имеются свои слабости. И у Кощея они есть. И у советников. И у проклятого Лютомила. Оставалось только их найти. Разумеется, чтобы в урочный час обратить в свою пользу.

Он криво усмехнулся в темноту и потянулся к волшебным гуселькам, ища утешения. Ибо чем ещё можно подлечить истерзанную душу, как не звонким перебором струн и доброй песней?

Глава восемнадцатая. Богатырь из Дивнозёрья

Вчерашний день от сегодняшнего отделяют лишь закат и рассвет — пустяк, казалось бы. А сколько всего может измениться за это время…

Ещё вчера Лиса трясло при одной мысли, что ему придётся отправиться в Кощеевы подземелья, — он столько ужасов о них слышал, что при одном упоминании сердце сжималось от страха. А в детстве, помнится, ещё и кошмары снились — по милости дядьки Ардана, однажды сказавшего, мол, будешь себя плохо вести, отдаст тебя отец палачам, чтобы уму-разуму научили. И маленький Лис ещё долго обмирал, когда раздражённый Кощей приказывал: «Всыпьте ему розог за шалости», — и молился: только бы не в подземелья. Куда угодно, только не вниз!

Сегодня же, когда они с Лютомилом спускались по замшелым ступеням, ведущим в недра горы, на которой стоял замок, его сердце билось ровно, и Лиса больше заботила влага под ногами (того и гляди оскользнёшься), чем старые кошмары из детства.

Внутри ничего не дрогнуло и в тот миг, когда он впервые услышал отчаянный вопль какого-то узника. Лис не испытал ни малейшего сочувствия, только досаду, потому что за криками стало труднее разбирать, что говорил ему Лютомил. Впрочем, вскоре он привык и перестал обращать внимание на доносящиеся из застенков стоны и проклятия — как не обращают внимания на не в меру расчирикавшихся во время прогулки птиц.

А Лютомил знай заливался соловьём. Дескать, в этом коридоре ещё ничего — всего-то провинившихся слуг наказывают. А что те орут — так упыри, что с них взять? Им и без плетей только дай волю поголосить. А вот тут по соседству сидят вассалы, коих Кощей в неверности заподозрил.

Тут Лис даже удивился:

— Неужто против отца кто-то из своих, из навьих, осмеливается заговоры строить?

На что Лютомил пожал плечами:

— Может, и не осмеливаются, да только как ещё им свою невиновность доказать? У Кощея лишь один способ дознания имеется.

— И какой же?

— Да пытки же! Коли выдержал — значит, невинен, как овечка. Отпустят даже, если жив останешься.

— И что, многие выдерживают? — Лис криво усмехнулся: по выражению лица брата понял, что нет таких.

— А вот тут у нас военнопленные, — Лютомил говорил это таким тоном, как будто о взлелеянном им самим саде рассказывал. Навроде как: здесь у нас будет розарий, тут — левкои, а там, у стены, посадим фиалки.

— Дивьи люди, значит, — Лис остановился у заржавленной решётки. В углу копошилось что-то невнятное — будто бы не человек, а куча тряпья. — И много военных тайн удалось выведать вот у этого бедолаги?

— Пф, да какие там тайны? Это ж мелкая сошка, — отмахнулся Лютомил. — Какой-то лучник вроде…

— А зачем его тогда пытать, коли он ни черта не знает? — По мнению Лиса, проще было сразу убить. Нет, ну правда, зачем силы зря тратить?

— Так положено! — отрезал наследник. — Сперва мне только таких и давали. Ну надо же было на ком-то руку набивать. Это не так-то легко, как кажется, между прочим. Хочешь попробовать?

— Нет уж, спасибо, — мотнул головой Лис.