Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут

Несмотря ни на что, было совершенно ясно: в ближайшее время Лидия вернется на Шри-Ланку, и мне придется с этим смириться. Из-за моей болезни мы стали ближе, чем когда-либо. Я буду страшно по ней скучать. Но Лидия была так добра и великодушна, что пришла пора и мне с пониманием и уважением отнестись к ее духовным исканиям. Она никогда не обещала остаться. И хотя все внутри начинало болеть от одной мысли о грядущей разлуке, теперь я могла с этим справиться.

Ведь хватило же у меня сил, чтобы встать голой перед зеркалом! Хотя я видела в нем свое прежнее тело, оно казалось невероятно чужим. Сердце отчаянно тосковало по несовершенному, по чудесному сочетанию клеток, в котором моя душа ютилась почти пятьдесят лет. Мое новое тело несло на себе шрамы настоящих сражений.

Шов на животе все еще выглядел грубым, отек так и не спал целиком. Хотя подтянутые груди смотрели вперед с девичьим задором, искусственная висела чуть ниже, чем ее напарница. Большую часть швов Грег, как и обещал, постарался скрыть, но сохранить нетронутым мой единственный сосок было не в его власти. Что касается искусственной груди, то вместо соска на меня смотрел, подобно огромному глазу, кружок бледной кожи.

Я старалась обращать на собственное незнакомое тело как можно меньше внимания. Когда Филипп по утрам приносил мне чай в постель, я натягивала одеяло чуть ли не до подбородка, чтобы скрыть грудь. Муж вел себя неизменно тактично и говорил, что я выгляжу даже лучше, чем раньше. Но будем откровенны – до моделей «Плейбоя» мне было далеко. Порой я хотела узнать, что он думает на самом деле. Но в глубине души боялась, что правда окажется не слишком приятной.

Большую часть времени я валилась с ног от усталости – и спала, спала, спала. Слишком много сил уходило на то, чтобы просто прожить день, так что задумываться о будущем мне было некогда. Теперь я чувствовала ценность каждого момента. Сколько времени я провела, любуясь пылинками, танцующими в потоке света, или маком, нарисованным на стене у нашей кровати! Мысленно заворачиваясь в цветочные лепестки, я наслаждалась ощущением живого, дышащего тела.

По сравнению с физическими изменениями, решение оставить в прошлом тридцать лет ведения газетной колонки казалось ничтожным пустяком. Без утренних дедлайнов по понедельникам я чувствовала себя удивительно свободной. Прежде я боялась, что мне будет не хватать общения с читателями, но многие из них остались на связи. Пока я лежала в больнице, электронный ящик переполнился. Некоторые женщины писали, что за столько лет ведения колонки я стала им настоящим другом. Кто-то даже предложил пожить у них во время восстановительного периода. Признаюсь, я не ожидала такой доброты от чужих людей.

Еще я получала письма от женщин, столкнувшихся с раком груди. Почти все старались меня подбодрить, хотя некоторые делились тревогами. Эти женщины лишь недавно узнали о своем диагнозе, и будущее их было туманным. Одна рассказала, как боится покинуть своих маленьких детей. Мне оставалось надеяться, что мои ответы хоть как-то им помогли. Эти письма служили хорошим напоминанием, что я получила шанс на жизнь и должна его ценить.

Может быть, в просьбе дочери связать ей шарф таилось куда больше мудрости, чем я могла понять… Вязание – идеальный вариант для тех, кому противопоказаны активные телодвижения. И тех, кто остро нуждается в том, чтобы собраться с мыслями.

И все же я надеялась, что Лидия передумает. И даже рассчитывала, что котенок ей в этом поможет…

– Когда ты уезжаешь? – спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Джона подбежал к Лидии, задрал голову и вопросительно мяукнул. Лидия улыбнулась и взяла его на руки.

– Иди сюда, – сказала она, целуя его в макушку. – Да ты у нас настоящий уличный котяра!

Как и Лидия, Джона испытывал нелюбовь к замкнутым пространствам. Стоило кому-то открыть дверь или окно, и котенок тут же пытался выскользнуть на волю. Плюс ко всему, он был ярким примером того, что кошки никогда не приходят на зов. Если кто-то произносил вслух его имя,

Джона устремлялся в противоположном направлении.

Он реагировал так даже на слово «котенок». Разворачивался, хмурился – и улепетывал. Иногда за весь день я видела только задние лапы нового члена семьи и темный хвост, гордо реющий над кошачьей попой.

Возможно, Лидия понимала, почему котенка так тянуло исследовать окрестности, ведь она сама мечтала отправиться в путешествие. Душа моей дочери рвалась на свободу; перспектива жить с нами и в обозримом будущем продолжать зависеть от родителей (хотя бы в финансовом плане) угнетала Лидию. И я не могла ее винить. В ее возрасте я уже была замужней матерью двоих детей. Такое существование создавало иллюзию независимости и самостоятельности, в действительности будучи просто заточением иного рода. Может, Лидия воспринимала монастырь на Шри-Ланке как путь к бегству…

По словам ветеринара, первым шагом к обретению независимости для Джоны должна была стать кастрация. Я и представить не могла, что муж примет это так близко к сердцу.