Кошмарных снов, любимая

– Джесс, – говорит Брент умоляюще хриплым чужим голосом. – Джесс, спаси меня.

Его дыхание тяжелое и прерывистое. И рваный рот против воли кривится в усмешке.

Джесс парализовывает от ужаса.

Она не может поверить.

Чтобы не видеть изуродованного Брента, она зажмуривается, надеясь, что откроет глаза и проснется. Очнется от кошмара. И все вновь станет хорошо.

Но не просыпается.

Брент тянет руку, касаясь ее предплечья грязными пальцами, и следом за страхом ее пронзает новая стрела – омерзения.

У нее металлический привкус крови и запах горькой полыни с поля.

– Не трогай меня! – Джесс кричит так, что в легких начинает вибрировать.

Он делает к ней шаг, шепча неразборчиво слова мольбы, и она пятится назад. Спотыкается о корягу и падает. Катится по склону оврага, цепляясь за ветки.

Джесс ударяется обо что-то мягкое, приподнимается с трудом на локтях, чувствуя, что земля под ней влажная, и видит, что на нее смотрят широко распахнутые глаза.

В них застыла сама ночь.

– Ты кто? – испуганно спрашивает Джесс, вглядываясь в улыбающееся женское лицо. В полутьме видно плохо, и отчего-то лицо выглядит жутким, хоть и принадлежит красивой девушке. Оно бледное и неподвижное.

И только когда на кончик носа этого незнакомого лица садится какое-то насекомое, Джесс понимает, что упала на мертвое тело. Испачкалась в земле и чужой крови.

Она поднимает взгляд наверх и видит, как Брент стоит на краю обрыва, тянет к ней руки и за его сгорбленной спиной вьются тени, кривящиеся в ухмылках.

Брент прыгает к ней.

И тогда Джесс теряет сознание.

* * *

И почти сразу же она пришла в себя, тяжело дыша.

Вместо дороги и заброшенного поля – хранилище ее собственной памяти.

Вместо тьмы – приглушенный свет.

И вместо Брента – странный незнакомец за спиной, который не показывал своего лица.

Джесс ненавидела его за то, что он сделал. Она отчего-то вдруг ясно поняла, что не должна была – никогда не должна была! – открывать эту книгу.

Собрав воедино всю свою ненависть и страх, она оттолкнула мужчину, который, видя вместе с ней это воспоминание, наслаждался им, и бросилась прочь.

– Стой! – грозно приказал он ей, но было поздно.

Джесс увидела вдруг какую-то незаметную дверь и с разбегу влетела в нее. Его рука едва не схватила ее за платье, но он опоздал.

– Не смей! – это было последнее, что она слышала, прежде чем запереть дверь на замок.

Девушка не сразу поняла, что оказалась на краю бесконечного цветочного луга.

Дверь исчезла, словно ее и не было.

День сменился поздним вечером. Дули ветра, теребя волосы и подол платья. На сапфировом небе повис тонкий серп луны. Перемигивались звезды. Струился туманной дымкой Млечный Путь, летящий в бесконечность.

Цветочный луг заканчивался каменным узким утесом, развернувшимся над вечностью, из которой тянула руки тьма.

Джесс на дрожащих ногах дошла до края и остановилась, пытаясь понять, куда попала. Ее знобило, а виски ломило от перенапряжения.

Вдалеке, над черным туманным морем вечности, сверкала яростная гроза. Гремел гром и повторял ее имя раскатом за раскатом.

Ее искали.

– Что делать? – прошептала в отчаянии Джесс.

Гроза направлялась сюда, к краю утеса. Но хоть ее темные беспокойные глаза и следили за ней, все мысли были о Бренте.

– Падай, – сказал вдруг за спиной ее собственный голос.

Джесс оглянулась – рядом висела в воздухе, словно призрак, та самая девушка из розовой комнаты.

Она сняла маску, и оказалось, что они – копии.

Только у Джесс не было такой безумной улыбки и не горели алыми отблесками густо подведенные глаза.

– Уступи место, – прошипела полупрозрачная копия.

И толкнула Джесс.

Та нелепо взмахнула руками и полетела вперед.

Вечность готова была принять ее.

* * *

В какой-то момент Джесс вдруг поняла, что стоит на крыше больницы и давно уже не день, а поздний вечер, мягко накрывший город. Огни города перемигиваются со звездами – кто ярче?

Всего несколько сантиметров отделяли ее от вечности. А вечность звала.

Не задумываясь, что делает, Джесс подняла ногу – чтобы сделать последний шаг.

Она готова была упасть – туда, в океан тьмы, разрываемой автомобильными фарами, но крепкие мужские руки не дали ей этого сделать. Они удерживали Джесс, прижимая ее спиной к чьей-то груди.

В груди билось сердце – знакомым ритмом.

– Не смей, – сказали ей на ухо зло. – Ты не смеешь умирать без моего разрешения. Только когда я скажу.

Мужчина в белом халате развернул ее к себе и больно схватил за шею.

– Поняла меня? – прошептал он почти нежно. – Твоя жизнь принадлежит мне.

Воздуха стало катастрофически не хватать. Джесс закашлялась, впилась ногтями в его руки, пытаясь отцепить их от горла.

Ее мучитель беззвучно рассмеялся. Он оглянулся и с силой оттолкнул ее от себя. Джесс упала на бетон, и волосы закрыли ее лицо темной пеленой.

А когда она подняла голову, поняла, что никого рядом нет, зато неподалеку послышались тревожные голоса.

К девушке приблизились несколько сотрудников больницы, впереди которых спешно шагал лечащий врач Джесс. Он первым бросился к ней.

– Мисс Мэлоун, что с вами?

Джесс не отвечала. Она бездумным взглядом смотрела на легкий падающий снег.

Холод не чувствовался.