Кошмарных снов, любимая

Последнее, что сделал иллюзионист, – помог выйти из волшебного ящика непонятно откуда взявшейся там женщине.

Но то, что опустело, должно заполниться.

И Джесс, не понимая, как это произошло, оказалась вдруг на месте этой женщины в тесной темной коробке, в которой почти не было воздуха.

Она била по стенкам руками и ногами, кричала – все без толку. Казалось, ее заперли в волшебном ящике навеки.

Джесс слышала аплодисменты и музыку.

И чувствовала, что кислорода становится все меньше и меньше.

А потом в ее глазах потемнело и сознание уплыло.

* * *

Они находились на пустынном берегу океана: Джесс и Лунный клоун.

Волны неистово бились о камни. Вдалеке кричали чайки. Соленый ветер развевал волосы: темные – Джесс и серебряные – Лунного клоуна. Того самого, с транспаранта, – он ожил.

Они стояли друг напротив друга.

Он смотрел на нее спокойно и изучающе. Она – со страхом и вызовом.

– Не бойся, – сказал Лунный клоун тихо. – Я не причиню тебе вреда. Я не тень.

– Кто вы? – прошептала Джесс, обхватывая себя за плечи. – И что вы от меня хотите?

– Мой друг просил помочь тебе.

– Ваш друг?

– Ричард. Он понял, что ты не такая, как остальные. Он думал, я помогу. Но я бессилен.

– Поможете – в чем? – спросила Джесс.

– Понять, кто ты. Найти себя. Справиться с собой. Но ты не такая, как я, не лик, и не такая, как тени.

Его голос был грустным. И глаза – тоже.

– Я не понимаю вас, – сглотнула Джесс.

– Я могу помочь тебе, дитя, – продолжал Лунный клоун. – Тени вьются вокруг тебя. И я не могу отвадить их. Но я могу изменить тебя. Избавить от груза памяти.

Он сделал шаг к Джесс, и их лица оказались совсем близко друг от друга. Лунный клоун казался прекрасной ожившей игрушкой с ровным белым гримом на лице.

– Я могу сделать так, что ты обо всем забудешь, – продолжал он неспешно. – Если ты все забудешь, твоей тени нечем будет питаться. И она исчезнет. Не одолеет тебя. И тени, что вокруг тебя, не смогут больше приходить и управлять тобой.

– Все… забуду? – переспросила Джесс.

– Все. Все, что связано с этой историей.

– И Брента?

– И его.

Казалось, Лунный клоун знал, кто это.

– Будешь жить так, как жила раньше, забыв обо всем. Что ты выберешь, дитя? Забыть любовь и жить счастливой жизнью? Или оставить его в своем сердце навеки и мучиться?

«Сумасшедшая или убийца?» – мелькнуло в голове девушки.

Может ли быть жизнь без любви счастливой?

– Я не могу забыть его, – призналась она вдруг. – Он все, что у меня есть. Понимаете? Не забирайте у меня память о Бренте.

Лунный клоун будто знал, что она так ответит.

– Твой выбор воистину чудесен, – улыбнулся он грустно. – Твоя честность щемит душу. За это я хочу сделать тебе подарок.

– Какой?

– Ты не сумасшедшая, дитя. Ты просто не понимаешь, что происходит и кто играет с тобой, – Лунный клоун погладил ее по волосам.

Как отец – ребенка.

И все померкло.

Джесс погрузилась в темноту и беспечно плыла по ней, как рыба – в черной воде.

«Что с моей дочерью? Что с ней?! Отвечай!» – слышала она голос матери сквозь ватную пелену и треск.

«Она… Больна. Я должна это сделать, иначе твоя дочь станет… другой», – отвечает голос тети.

«О чем ты говоришь?!»

«Она станет не человеком, если я сейчас не помогу ей!»

«Ты ненормальная. О господи боже, ты ненормальная».

«Просто посмотри на свою дочь. Посмотри на нее. Ты же видишь – она уже меняется. А ей нельзя… Нельзя… В ней кровь ликов».

Голоса замолкают.

* * *

Джесс открыла глаза – солнце ярко светило в ее лицо. Оно заливало золотым осенним светом комнату, вольготно заглядывая в каждый уголок, изгоняя тени прочь.

Солнце было всюду.

И в груди Джесс тоже было солнце.

Она находилась в своей комнате в одной кровати с человеком, которого любила больше жизни.

Джесс перевернулась на бок – осторожно, стараясь не разбудить Брента. Он лежал рядом – на животе, положив голову на согнутую руку. Светлые волосы падали на лоб, доставая до самых темно-коричневых, загнутых кверху ресниц. На предплечье была видна татуировка с ее именем, над которой был искусно набит ловец снов.

Джесс любила наблюдать за тем, как Брент спит, хотя это у нее получалось не так уж и часто. Он становился трогательным и совершенно очаровательным.

Она любила слушать его дыхание.

Класть голову на грудь и слушать стук сердца.

Целовать в неподвижные губы – осторожно, почти невесомо.

Просто ощущать его рядом.

Брент словно почувствовал, что Джесс смотрит на него, и распахнул глаза. Потянулся, разминая мышцы. Перекатился на бок – так, чтобы видеть девушку.

– Доброе утро, – улыбнулся он сонно. – Как спалось, сладкая?

– Не называй меня так, – нахмурилась почему-то Джесс.

Она не помнила, что ей снилось, но казалось, это был кошмар.

Кошмар длиной во много лет.

Брент улыбнулся. Он протянул руку к ее лицу и ласково погладил по щеке.

В каждом прикосновении – нежность.

В каждом взгляде – любовь.

– Не злись. Ты красивая, когда улыбаешься, – сказал он, смотря на нее зачарованно.

– А когда не улыбаюсь – не красивая? – с шуточной угрозой спросила Джесс.