Кошмарных снов, любимая

Ей показалось, что что-то внутри нее раскололось надвое. Как льдина.

А может, она и вовсе перестала существовать.

Брента не стало – и ее тоже не стало.

– Нет, – прошептала она в отчаянии, бросаясь к его телу и хватая за теплую еще руку. Руку, которая недавно дарила ей ласку. А теперь неподвижную. – Нет… Нет. Нет! Нет!!!

– О да, – произнес гость с удовольствием.

Воспоминания обрушились на Джесс ледяным водопадом.

Воспоминания убивали ее – волна за волной.

Воспоминания уничтожали не только Джесс, но и ее мир.

– Лучше меня, меня убей! – закричала она, переплетя свои – живые – пальцы с пальцами Брента.

Брови мужчины удивленно приподнялись.

– Могу и тебя, – пожал он плечами.

Брент стал таять. Джесс закричала. Она до последнего хваталась за его теплые еще руки – пока он окончательно не исчез.

На кровати остались лишь кровь и нож.

И воспоминание.

– Нет-нет-нет, – шептала Джесс, чувствуя, что умирает (или исчезает?) вместе с Брентом. – Брент, нет, прошу… Останься… Со мной…

Она не могла плакать – море внутри нее заледенело. Стало ненужным куском льда размером с целую страну.

Мужчина с лиловыми глазами бесшумно спрыгнул с окна. Плавно и неслышно ступая – как хищник, он подошел к сидящей на кровати Джесс, которая, кажется, находилась на грани. Она раскачивалась из стороны в сторону, не в силах поверить в увиденое.

Мужчина подобрал нож и опустился на смятые простыни рядом с Джесс, с интересом заглядывая ей в лицо.

– Ну как? – спросил он, чистя ножом черные ногти, будто ничего не произошло. Но глаза его выдавали – горели жадно, почти неистово.

– Зачем… ты… это делаешь? Кто ты? – спросила Джесс едва слышно.

– Приглядись, Кэнди, – прошептал он, склонив голову набок, и протянул к ней руку.

Она отшатнулась в сторону – как от заразного. Его губы скривились в злой улыбке.

Как посмела?

– Кто ты?! – выкрикнула Джесс вновь, с трудом сдерживая визг.

Внутри истончались струны. Бесшумно рвались. Лопались одна за другой.

– Моя прекрасная гадкая Кэнди. Не стоит так волноваться. Ты знаешь, кто я. Смотри в глаза, – тихо приказал мужчина.

Она отвернулась, закрывая ладонями лицо.

– Смотри в глаза, – зловеще повторил он. Сел перед ней на колени и схватил одной рукой за предплечье, а второй – за подбородок.

Их взгляды встретились.

Ненависть против ненависти.

Боль против боли.

Слезы против улыбки.

– Ты убила Брента, сладкая. Ты грязно поступила с ним, – зашептал мужчина зловеще, больно сжимая Джесс за подбородок и зная, что она не сможет отвести от него взгляд. – Он попал в Диспатер вместо кое-кого другого. А во всем виновата ты, Кэнди. Ты.

Она молчала, а он наслаждался ее выражением лица. Блеском ее лихорадочно горевших глаз. Частым дыханием.

Наслаждался всей ею.

– Ненавижу, – прошептала она сквозь силу.

Он скинул ее с кровати, которая все еще хранила тепло Брента. И вдруг крепко поцеловал ее в губы – до боли, без капли нежности, но требовательно и властно, не слыша ее протесты и без труда подавляя сопротивление. Без труда откинул на спину, оказавшись сверху – уперся ладонями о пол около ее головы. Склонился, укусил за нижнюю губу – до крови. И вновь поцеловал – с какой-то невероятной, почти глумливой мягкостью, на которую способен был только тот, от кого осталась лишь лужа крови.

Оттолкнуть это существо от себя Джесс не смогла: сначала не было сил, затем – желания.

У этого поцелуя был слабый привкус крови и боли. И горьких трав – будто он пил абсент прямо из горла.

У унижения был вкус полыни.

У ненависти – властные губы.

У ненависти – лиловые сверкающие глаза.

– Ты, – оторвавшись от ее губ, зачарованно проговорил мужчина. – Только ты. Гадкая девочка. Слишком гадкая.

– Оставь меня в покое, – проговорила неожиданно зло Джесс, чувствуя, что этот странный поцелуй начинает уносить ее куда-то: сознание плывет, но хочется еще и еще. А она не может хотеть этого. Не должна!

– Никогда, Кэнди, – ответил он.

И все померкло.

* * *

…и Джесс проснулась.

В который раз.

В который раз – с гулко бьющимся сердцем.

В ее комнате было тихо и темно. В окно вместо солнца светила неполная луна. А вместо Брента рядом была пустота и неподвижные тени.

Джесс лежала на кровати, откинув одеяло в сторону. Ее грудь часто вздымалась, а лицо стало мокрым от слез.

Снова кошмар. И снова слезы – в кошмаре она не плакала, а наяву оказалось, что да.

И снова она видела Брента.

Но разве может быть кошмар быть столь реалистичным? Она все помнила до мельчайших подробностей.

Джесс готова была поклясться, что чувствовала все как наяву – и прикосновения, и поцелуи, и наслаждение.

Ее вновь обвели вокруг пальца.

Она услышала собственный смех – он раздавался из зеркала.

Прекрасно осознавая, что не должна делать это, Джесс встала, спешно вытерла слезы и осторожно подошла к зеркалу, с трудом поборов колкий едкий страх, живущий в левой стороне груди.

Не-Джессика уже ждала ее. Стояла, уперев руки в боки. В волосах – серебряная заколка в виде лилии с шестью лепестками. И улыбалась глумливо. В ее комнате тоже было темно – лишь круглая луна, повисшая в черноте за окном, серебрила комнату слабым светом.