Костер и Саламандра. Книга первая

— Я о чём-то таком догадывался, — сказал Гунтар. — Увидев леди Карлу с собачкой на той светописной картинке. Мы с Людвигом решили, что обмен информацией будет очень полезен в данном случае… а лично я подумал… что государь наш Дольф был бы в истинном восторге, если бы ему показали такую собачку.

— А крыса, — сказала я, — вот та самая крыса с письмом — это метод Дольфа? Мне вот тоже интересно.

— Вы восхитительны! — рассмеялась Виллемина. — Я очень прошу меня простить, дорогие некроманты: я нарушу вашу учёную беседу обычной болтовнёй. Дорогой дядюшка, я хотела спросить, как чувствует себя матушка, как отец — в общем, меня интересуют семейные банальности. Но я обещаю и клянусь, что у нас будет возможность обсудить любые технические вопросы. Я даже буду настаивать на том, чтоб вы их обсудили.

Гунтар улыбнулся:

— Тогда велите подать капельку тёплого вина и сыр. Для обычной болтовни.

Болтовня, впрочем, удерживалась в светских рамках не больше четверти часа. И за эту четверть часа я ощущала присутствие поблизости кого-нибудь из наших сумеречных друзей раз пять. А Гунтар только улыбнулся и сказал:

— У вас невероятно уютно, милые леди.

И у меня хватило ума ответить:

— Это вы ещё казематов в подвале не видели.

* * *

В ту ночь мы не спали до самого утра.

Мы перебрались из гостиной в каземат: ну такая уж собралась компания, что всем там казалось уютно. На огонёк заглянул Олгрен, без всяких эффектных штучек: просто вышел из зеркала, и Валор вышел за ним, хоть ему, кажется, не очень нравился такой способ. Виллемина убеждала их присесть, но Олгрен заявил, что в его время мужчины не сидели в присутствии леди, да ещё и государыни, а Валор улыбался и отговаривался тем, что намочит кресло. Гунтар предложил адмиралу выпить — и они очень церемонно выпили вина, но ни один ничем не показал, что хотел бы более тесного контакта.

— Я слышал о Князе Междугорья, — сказал адмирал. — Мой ровесник, говорят…

И это как-то расставило все необходимые знаки препинания. Такие старые князья Сумерек не лезут вон из кожи и не целуют некромантам рук за каплю крови или Дара. И вообще — у вампирских кланов своя политика, не особенно пересекающаяся с человеческой.

Впрочем, Гунтара больше интересовал Валор. Кажется, королевский дядюшка догадался, что Валор не совсем вампир, он всё пытался задавать наводящие вопросы — но Валор выскальзывал из темы, как угорь из сетей, безупречно вежливо и на диво ловко. Я даже удивилась, какой он скрытный, — пока не вспомнила, что Гунтар не только из другого королевского дома, но и слегка другой веры. Пожалуй, впрямь не надо ему знать, что у нас тут возможны такие чудеса, как Валор: ещё для Междугорья мы не были еретиками.

В общем, представились, обменялись дежурными любезностями, ничего такого не демонстрируя, кроме самого важного: что Виллемина — тёмная государыня, и её в Сумерках признают. А закончив демонстрацию, сослались на неотложные дела и удалились. Кто-то совсем юный поблизости ошивался, быть может, просто тихонечко стоял по ту сторону зеркала, — но к нему ни мы, ни Гунтар не привлекали внимания. Просто — наши Сумерки нас берегут. На всякий случай.

Детки тоже проявили редкостную сдержанность и даже не попытались обсудить свои дневные приключения. Не верю, что Клай не объяснил Райнору положение в тонких частностях, — и, видимо, Райнор решил, что не стоит выносить сор из избы и рассказывать брату иностранного государя о наших внутренних делах. Остальные ребята просто моментально поняли, что нужно помалкивать. Поэтому беседовали мы о книгах.

Клай рассказал о библиографических редкостях в нашей коллекции. Между прочим, упомянул и Узлы Душ, мою драгоценность, которая давно переехала в нашу тщательно и особо охраняемую библиотеку. Гунтар понял, что за существо моя Тяпка, и содрогнулся, как ни пытался это скрыть. По всему выходило, что он намного серьёзнее предубеждён, чем моя Вильма: глубоко вникать в методу Церла и вообще развивать эту тему королевский дядюшка поостерёгся.

Зато Гунтар привёз и подарил Вильме копии рабочих записок Дольфа Междугорского — а вот это было уже ценнейшей помощью.

— В детстве я не смогла понять эти записки должным образом, — сказала Виллемина. — Для этого нужно хоть подобие Дара. Но сейчас… быть может, даже я разберусь. В любом случае — мы очень вам признательны, дорогой дядюшка. И сами готовы помочь, чем сможем.

— Вот как? — улыбнулся Гунтар несколько даже скептически. — Тогда, быть может, среди вас найдутся специалисты по такому?

И вытащил из саквояжа свёрточек, обвязанный тонкой бечёвкой и запечатанный парочкой сургучных печатей. От печатей явственно тянуло Даром Гунтара: он хорошо закрыл содержимое свёртка, перестраховывался.

А я догадалась, что внутри. Отчасти — по форме свёртка, но больше — по последним событиям.

— Тетрадка? — спросила я. — Там у вас тетрадка?

— Если можно так сказать, — удивился Гунтар. — Дамский блокнот. Вы встречались с чем-то подобным?

— Откройте, — сказала я. — Посмотрим.