Костер и Саламандра. Книга первая

— У нас рассказывают, — сказал Ольгер, — что младшие сыновья сговорились и обманули старшего. И обманом отделили Перелесье от побережья — чтобы править волнами самим.

— Да хоть бы и так, — хмыкнул Райнор. — Какая разница, что говорится в сказках!

— В Перелесье теперь в чести древняя мудрость, — грустно сказала Виллемина. — И если сказка оправдывает желание Рандольфа объединить весь Север под своей рукой — тем лучше, эту сказку будут считать историческим фактом.

Это всем было тяжело уместить в голове. Но пришлось — и мне показалось, что Виллемина особенно не удивлена. Об этом я спросила её уже потом, когда мы закончили совет и собирались лечь спать.

Вильма устало улыбнулась:

— Я ведь беседую и с нашими дипломатами, которые работают в Перелесье, дорогая моя Карла. И с… тебя ведь не смутит то, что некоторые светские бездельники, у которых есть родня в Перелесье, возвращаются домой и делают визит благородному мессиру Ирдингу, графу Синеостровскому, верно?

— Да не смутит, конечно, — сказала я. — Какое мне дело… Может, конечно, я уже плоховато соображаю и наполовину сплю, но мне кажется, что этот Ирдинг — такой себе человек… нелепый какой-то. Кружевные жабо носит, как мой дедушка, как-то глупо хихикает, треплется про певичек и про балерин… Как раз бездельникам к нему и шляться.

— Благороднейший мессир Ирдинг, — улыбнулась Вильма, — бывает у меня на малых приёмах, для личных бесед. На Синем полуострове добывают свинец, предполагается, что мы улаживаем вопрос с поставками. Но кроме того мессир Ирдинг — координатор контрразведки. И он обобщает сведения, которые светские бездельники привозят из Перелесья. Поэтому мы более или менее представляем себе, что там пишут в газетах, какие рисуют картинки и какие в моде сказки. Мы не представляем другого: что происходит там, куда не дотягивается взгляд нашего агента. Эти милые и отчаянные парни — простецы. Все. И сам Ирдинг не очень хорошо представляет себе, на что надо обращать внимание, но даже если бы представлял — всё равно не помог бы. Они не увидят.

— Ничего себе, — сказала я. — Я как-то не думала…

— Чудесная Карла, — сказала Виллемина, обнимая меня, — тебе и не надо. На тебе и так громадная ответственность. А ещё ты сделала потрясающий подарок короне — и министерству внешних отношений особенно. Наш премилый новый друг Ольгер — сокровище. Я уже говорила ему, что дам всё необходимое для жизни и работы. Он до изумления равнодушен к деньгам, как и ты: среди особо одарённых некромантов встречаются такие. Но у него будут лаборатория, особняк и люди, если ему понадобится. Он знает такое, чего с нашей стороны границы не знает никто.

Я погладила её по голове:

— Прекраснейшая государыня, как же ты всё успеваешь? И как в твоей голове умещается столько всего? Мне иногда кажется, что у тебя в сутках часов на десять больше, чем у простых смертных. Ещё и таскаешь искусственного младенца — всё равно, что всюду ходить с мешком угля… меня ужас берёт, когда я думаю о том, как ты устаёшь. Удивительно, что ты ещё болтаешь со мной, а не падаешь в постель и не засыпаешь мёртвым сном.

— Я устаю, верно, — сказала Вильма. — Настолько, что бывает тяжело заснуть. А наша болтовня меня убаюкивает, дорогая. А ещё я ужасно боюсь не успеть. Боюсь, что мы не успеем, и боюсь, что я, лично я, не успею. Порой мне делается холодно от ужаса — и я ускоряюсь.

— Не замерзай, пожалуйста, — сказала я. — Мы успеем.

— Услышь тебя небо, — прошептала Вильма — и всё-таки заснула у меня на плече.

* * *

Я хотела на следующий день поговорить с Ольгером, но не получилось: мэтр Фогель послал за мной, потому что у него были новости, а новости у него были такие, что требовалось именно моё присутствие.

Во-первых, потому что Валор был именно моим старым другом. Во-вторых, потому что вся эта безумная затея с обрядом и мёртвыми моряками оказалась именно на мне. И обряд мой, и возможности мои, и моряки мои.

— Я должен с вами серьёзно поговорить, леди Карла, — сказал Фогель. — Если масштаб мыслится такой, как запланировано, менять подход надо. И ставить на совсем другие рельсы.

Я только улыбнулась, представив, как он поставит подход на рельсы, как паровоз. Но шутки шутками, а идеи у мэтра Фогеля были, пожалуй, порадикальнее моих.

И прогресс у него за последние месяцы оказался вполне ничего такой. Я была потрясена. Начать с того, что он пригласил меня на верфь.

— Зачем? — удивилась я.

— А затем, милая леди, что ваш заказ — это заводской заказ, — сказал он. — Мы с вами вдвоём будем собирать ваших кадавров, пока ад не замёрзнет, а нам дано время до полнолуния. А я, вы меня простите, человек очень простой, я всегда работал на оборону — и я хорошо понимаю: до полнолуния — значит, ляг и умри, но уже когда заказ будет выполнен, а луна пойдёт на ущерб.

— Но ведь нет людей, — заикнулась я.

— Это почему? — удивился Фогель. — Люди уже есть.

— Вы набрали?! — поразилась я. — А к нам люди не шли.