Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости

Мы все уставились на Билла Персимона. Воображаемый страх стал медленно превращаться в ужасную реальность.

— Кто их видел? — торопливо спросил Николас.

Билл снова посмотрел на него:

— Дугал Макри. Он видел, как они брели по лощине примерно в четыре часа. Все трое.

У меня внезапно пересохло в горле. И я услышала, как спрашиваю необычным голосом:

— Все трое?

Он кивнул и обвел взглядом окружающих, на чьих лицах появилось выражение страха иного рода.

— Дугал говорит, их было трое, — уточнил он. — А… все остальные вернулись. Правда, странно?

— Очевидно, у них был проводник, — предположил Николас.

— Они ушли одни, — возразил Родерик.

Билл Персимон подошел к вертящейся двери и стал открывать ее плечом.

— Обсудим этот вопрос после того, как найдем их и приведем домой, — решил он. — Женщинам советую оставаться в доме. Мужчины, вы будете готовы через пять минут? Тогда зайдите на кухню, моя жена приготовит вам бутерброды и кофе.

Я встала:

— Можно предложить ей помощь?

— Это будет замечательно, мэм. Думаю, она обрадуется, если ей помогут.

И он вышел. Остальные мужчины последовали за ним.

Когда они исчезли в ветреной мгле, я медленно вернулась в гостиную. У меня в голове беспрестанно вертелась мысль о том, что поведал нам Дугал Макри. Три альпиниста? Три?

Разумеется, здесь не было никакой видимой связи, но неожиданно я обнаружила, что гадаю, как выглядит Джеймси Фарлейн.

Альма Корриган ушла спать, а миссис Каудрей-Симпсон со своей свекровью поднялись наверх.

Мы с Маршей остались в гостиной одни. Опустили шторы, чтобы спрятаться от бури, но в окна хлестал дождь, и злобно завывал ветер. Между его порывистыми приступами ярости было слышно, как непрерывно гудит море.

Марша вздрогнула и протянула ноги к огню. Ее глаза были огромными и испуганными.

— Какой ужас, правда?

Эту избитую фразу она произнесла дрожащим голосом.

— Похоже, что-то случилось, — отозвалась я. — Марша, а давайте выпьем.

— Вы ангел. — Взяв стакан, она сделала огромный глоток. — О господи, именно этого мне и не хватало! — Она выпрямилась, а ее глаза стали еще больше, чем обычно. — Джанет, как вы думаете, на этой горе действительно лежит заклятие?

Я рассмеялась, правда неубедительно.

— Конечно же нет. Просто они забрались в такое место, откуда не могут выбраться. Такое случается. Они обязательно вернутся.

— А как же… другой альпинист?

— Кем бы он ни был, — здраво ответила я, — он явно не привидение.

Она тихо вздохнула:

— Что ж, чем скорее их найдут, тем быстрее мы пойдем спать. Я молю Бога, чтобы ничего не произошло с малышкой Робертой. Она такая славная… такая трогательная. Интересно…

— Мне трогательной казалась другая, — выпалила я и только потом поняла, что говорю о ней в прошедшем времени.

Но Марша ничего не заметила.

— Эта ужасная Брэдфорд? Но, дорогая, она невозможная! Я, разумеется, не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось, но послушайте…

— Она, должно быть, очень несчастный человек, — продолжала я, — раз она такая. Ей наверняка известно, что она сама виновата в том, что все ее не любят, но в ней сидит черт, который побуждает ее вступать в конфликт с каждым, кого она ни встретит.

— Разочарованная, — жестко произнесла Марша. — И еще как! Она влюблена в Родерика Гранта.

С грохотом поставив стакан, я заговорила почти сердито:

— Марша! Ну что за чушь!

Она хихикнула. В тот момент она была очень похожа на красивую кошечку.

— Никакая не чушь. Разве вы не заметили, как она на него смотрит?

Я резко возразила:

— Не говорите ерунды. Она была отвратительно груба с ним и вчера вечером, и сегодня утром. Я слышала.

— Угу, — насмешливо подтвердила Марша. — Тем не менее последите за тем, как она на него смотрит. Это настолько же очевидно, как и то, как он на нее не смотрит… потупляет взор в этакой очаровательно-учтивой манере, а как только ему представилась возможность пригласить на прогулку вас, он прямо-таки подпрыгнул! На вашем месте я бы держалась от нее подальше.

— Чушь, — повторила я, чувствуя себя крайне неловко, и встала. — Пожалуй, я пойду спать.

Марша потянулась и осушила свой стакан.

— Я тоже пойду. Не хочу оставаться здесь одна. Думаю, мы услышим, когда они вернутся, тогда все и узнаем.

Когда мы начали подниматься по лестнице, она взяла меня под руку и улыбнулась:

— Надоела я вам?

— Нет. Да и почему вы должны мне надоесть?

— Да потому, милочка, что я говорю о том, о чем не говорят. Кстати… боюсь, я вас сегодня выдала. Я не хотела.

— Выдали меня? Каким образом?

— Я проболталась Родерику Гранту, что вы с Ники развелись. Не помню, как это получилось… Все произошло во время той шумихи, вы тогда торчали на кухне. Я очень сожалею, честное слово.

— Ничего.

«Ники, — подумала я. — Ники. Держу пари, она произнесла его имя как Никки…»

— Надеюсь, ничего страшного я не сделала, — заволновалась Марша.

Я засмеялась:

— Что тут может быть страшного? Думаю, он никому не проговорится.

— Что ж… — сказала она, когда мы дошли до лестничной площадки. — Тогда все в порядке. Пойдемте посмотрим мое платье.