Кости и цветы (том 4)

— Не особо-то нас тут и ждут… — сняв стальные насадки, Эрминия разглядывала обрубленные пальцы.

— Так, может, открыто, а мы торчим здесь как дебилы? — подъехал к воротам Рэксволд. — Ну-ка, — ладонь упёрлась в иссохшую древесину с поеденными ржавчиной массивными клёпками. — Да нет, заперто.

— Не стоит ли обозначить своё присутствие стуком или голосом? — посмотрел на Лайлу Джон.

— По-видимому, придётся.

Вернув сталь на покалеченную руку, Эрминия заложила в рот два здоровых пальца да свистнула так, что у остальных заложило уши.

— Вот это ты выдала… — усмехнулся Джон, затем потормошил мизинцем барабанную перепонку. — На будущее предупреждай. Я хоть отъеду.

Лайла выудила в приглушённом окружении звук шагов:

— Кто-то идёт… Но не к воротам… Поднимается по ступеням…

Все подняли взгляды к зубцам над аркой. Спустя полминуты там возникла голова в капюшоне. Черты лица в его тени было толком не рассмотреть. Зато на лбу виднелся чёрный, словно выведенный сажей, крест.

— Кто вы и чаго хочёбствуете? — занудным голосом кинул вниз неизвестный.

После такого приветствия показалось, что их здесь на самом деле не ждали.

— Я Лайла де’Рон, — немного растерянно ответила вампирша. — Мы приехали к Дельвинусу эн’Сандро.

— Вам тудыма, — рука, торчавшая из широкого рукава, указала вбок: на опушку леса.

— Благодарю, — Лайла развернула кобылу и обвела спутников напряжённым взглядом: — Вероятно, он на прогулке. Или преподаёт ученикам на свежем воздухе. Раз его помощники не предупреждены, либо мой визит связан с делом особой важности, либо… я больше не заслуживаю уважения.

— Не накручивай себя раньше времени, — с заботой в голосе посоветовал Джон.

— Хотелось бы. Но у меня стойкое предчувствие, что меня справедливо покарают за разрушительный эгоизм, — взяв короче поводья, вампирша поскакала в обозначенном направлении.

Остальные поехали за ней. Сквозь мальвовый луг. Мимо серых валунов. В тенистые объятия стройных лип. Там, окружённая кустами, высилась аккуратная куча камней: высотой полметра, стянутая корнями, словно оковами. А сверху лежал красный съёжившийся комок. Скарги. Даже без доносившегося до уха жалобного скулежа Лайла уже знала, что перед ней могила.

Оцепенение прошло — затрепетавшие руки смяли поводья, ком в горле застопорил слова, а по щеке покатилась слеза. Не оглядываясь на спутников, которые без сомнения тоже всё поняли, Лайла спешилась. Немного постояла, держа лошадь под уздцы. Потом же одиноко зашагала вперёд. Тяжело идти, когда душу разрывают эмоции, а разум вскружен вихрем вопросов. Ноги, ватные и чугунные одновременно, приблизили размытый слезами взор к могиле.

Лежавший там Скарги тихо скулил. На шероховатых камнях под его лапками различались царапины. Вампирша обратила внимание на обломанные коготки. Обнаружив могилу, мефит пытался добраться до хозяина, ещё хранившего частицы магии. Только все камни были будто спаяны — такие не всякий инструмент разомкнёт. А ещё корни… Выбившемуся из сил мефиту оставалось лишь беспомощно жаться к бугристой поверхности и приоткрывать маленький рот, чтобы выплеснуть боль. Под тёмными глазами, блестевшими светом редких прогалин, сочилась влага — Лайла впервые видела, как плачет существо…

Скорбь — бездонная червоточина души. С каждой новой утратой она растёт, края пропасти всё больше осыпаются, истончая круг, по которому ходят скверные мысли. Когда-нибудь и они ухнут во тьму. От души ничего не останется. Лишь пустота.

Если фамильяру не чужда горечь утраты, сейчас не время лить слёзы: ему в силах помочь только сострадание, спасительный мост между душами, какой способна построить ментальная связь.

Вытерев глаза рукавом, Лайла нащупала в голове контуры некогда открытого канала, похожие на неуловимое пятно во взоре после долгого глядения на солнце. Стоило к нему прикоснуться — мефит отвернулся. Тогда вампирша приблизилась. Мягко положила ладонь на рогатую головёнку. Скарги вздрогнул, но руку не сбросил. Осторожные поглаживания прервали тихий скулёж.

Немного погодя Лайла предприняла ещё одну попытку установить ментальный контакт. В этот раз мефит приоткрыл канал бегло посмотреть, чего хотела от него заклинательница, однако закрывать передумал: по ту сторону мелькали воспоминания о Дельвинусе, свежие и тёплые, как парное молоко. Вот он звенит колбами в лаборатории, вот выступает с речью в тронном зале, а вот экспериментирует с магическим щитом из чистого пламени…

Лайла не могла воскресить друга и вернуть Скарги любимого хозяина, но сумела воссоздать его присутствие таким странным образом. Эйдетическая память — не всегда проклятие.

Воспоминания оказались куда более живыми, чем угасающая аура лежавшего под камнями мага, — мефит вяло поднялся и перепорхнул на укрытое платьем плечо. Обманулся он или осмысленно предпочёл горькой реальности сладкую фальшь, вампирша не знала. Однако Скарги не полетел обратно, когда Лайла направилась к странникам: трём пасмурным и одному невозмутимо спокойному. Все они держали под уздцы лошадей и ждали её возвращения.

— Мы понимаем… — начал было следопыт.