Костяной капеллан

Хари отрицательно мотнул головой, но мои слова будто сняли с его лица напряжение, и он, вздрогнув от боли, позволил себе опуститься на стул.

– Верно, ушёл в подсобку немного поспать.

Я кивнул, немного перекусил, потом поднялся к себе. Кольчугу и кожаную накидку я у себя в комнате снял, но Плакальщиц всё же припоясал обратно. Вряд ли Кишкорезы нас потревожат, уж точно не у нас на улицах. Мамаши Адити пока нет, приказ отдать некому, но один из них меня видел, и теперь все узнают – я снова в Эллинбурге. Да, война на юге только-только отгремела, но всё шло к тому, что вот-вот разразится новая война на улицах города. Это будет, в целом, тихая война, но всё же война, а теперь ко всей заварухе добавился ещё и этот Мясник со своими сканийцами. Если, конечно, верить Хауэру, но я не видел причин ему не верить. Врать ему было незачем.

Спустился я обратно в общую комнату, а там Анна уже ждала меня за стойкой с двумя стаканами браги. Пригласила она меня весьма приветливо, но от меня не укрылось, как она теребит в пальцах кошелёк. Если я проявлю неосторожность, Билли Байстрюк испортит нашу дружбу.

– Значит, собираешься пустить в дело эту штуковину? – Взял я напиток и облокотился напротив неё на стойку.

– Ведьмин шип? Да, Томас, собираюсь.

Я кивнул:

– Что ж, дело твоё. Серебро купило тебе мудрости у Старого Курта, так что тебе и решать, верить ему или нет.

– А ты, значит, не веришь?

Я пожал плечами и пригубил немного бражки.

– Люди зовут его искусником, – сказал я, – и в этом имени два смысла, как я уже говорил. Может, он и знает толк в чародействе, а может, и нет, но в другом смысле он тоже искусник. Старый Курт прекрасно умеет внушать людям доверие, Анна. Просто прекрасно. Вот в этом он точно искусник, ты уж мне поверь.

– Положу его Билли под спальник, – решительно сказала она, – а там посмотрим.

Я только кивнул. Если Анну это успокоит, кто я такой, чтобы её за это судить, но, как по мне, вся эта затея если что и докажет, так только что парнишка, который устал, да ещё небось и хлебнул чего перед сном, даже и не заметит у себя под одеялом кусочек железа.

За моей спиной скрипнула входная дверь, и я обернулся посмотреть, кто пришёл, откуда бы он ни был. У меня удивлённо вскинулись брови – пришелец (вернее, пришелица) был не из отряда. Я прижался к стойке локтями, а руки свободно свесил вниз, чтобы в случае чего легко дотянуться до Плакальщиц. Она же вошла в харчевню, отбросила капюшон и открыла густые тёмные волосы и по-аларийски смуглое лицо. С плеч свисал потёртый и залатанный зелёный плащ, оставляя открытой белую льняную рубашку и юбки, какие носят служанки. В руке у неё была кожаная дорожная котомка.

– Приветствую, – сказал я.

Она смущённо улыбнулась и неуклюже присела в книксене.

– Добрый вечер, сударь, господин Благ, – начала она. – Меня зовут Эйльса. Я слыхала, харчевня тут снова открылась, под новым руководством, если можно так сказать, и хотела бы я узнать, если у вас здесь есть какая-нибудь работа. Мне нужны деньги, но я не боюсь тяжёлого труда, работать могу и руками, и головой. Могу встать за стойку, могу вести счётные книги, хоть полы вытирать, хоть посуду мыть, и можно мне доверить хоть деньги, хоть что угодно.

На вид можно было дать ей лет двадцать пять и подумать, что это торговка с какого-нибудь чайного корабля, но я знал, что это не так. Да, она молодая и весьма хорошенькая, но меня так просто не одурачить. Её тёмные глаза встретились с моими, и я окончательно понял, кто это такая. Она назовётся Эйльсой, так мне сказала Роузи из Свечного закоулка. Сегодня вечером она будет здесь и попросит устроиться на работу, а я должен буду её устроить. Звучало это очень похоже на приказ, и я знал: придётся подчиниться. Мне такое положение ни хрена не нравилось, но потом, мне и в прошлый раз оно не понравилось. Служи короне или суй голову в петлю: такой стоял тогда передо мной выбор, и, как по мне, никакого выбора у меня, в сущности, не было.

Скажет, что можно ей доверить хоть деньги, хоть что угодно. Так и было сказано, так что она – та самая.

Я кивнул.

– Что ж, – говорю. – «Руки кожевника», если уж на то пошло, вернулись под законное управление, но я согласен. Думаю, здесь найдётся какая-нибудь работа, как ты об этом столь любезно спросила.

Я услышал, как Анна набрала было воздуха, чтобы что-то сказать, а потом, очевидно, передумала. Плеснула себе ещё браги и, если она поставила бутыль на пол с большей силой, чем нужно, это, как по мне, её личное дело.

Эйльса ещё раз присела в книксене и улыбнулась мне несколько более чем дружественно.

– Спасибо, господин Благ, сударь, – сказала он. – Вы не пожалеете.

В этом не был я столь уверен, но хорошо понимал, какой передо мной выбор. Может, Эйльса на вид и казалась неуклюжей простушкой, но это была Служанка королевы, а я плавал в опасных водах.

Как раз в это время из подсобки показался Билли Байстрюк – да так и встал, глядя на Эйльсу с разинутым ртом.

Я нахмурился, он покосился на меня и кивнул.

– Она останется, – объявил он.

– Да, Билли, останется, – сказал я ему, но непохоже было, что это вопрос.