Косые тени далекой земли

– Вы не знаете, что стало с Гильермо, когда закрылся «Кортес»? Если он, как вы говорите, был человеком работящим, может быть, его взяли на работу в какую-нибудь другую лавку на Прадо?

– Нет. – Старик слегка покачал головой. – Когда лавку закрыли, Гильермо там уже не работал. Он уволился лет за десять до смерти Мануэля. Если память мне не изменяет, это было в тысяча девятьсот пятидесятом году.

– Уволился? А вы не знаете, куда он отправился после этого?

– В Англию.

– В Англию?

Рюмон ошеломленно взглянул на старика.

– Да, в Англию. Дело в том, что «Кортес», в отличие от моей лавки, специализировался на ценных редких книгах. К ним часто приезжали покупать книги такого рода букинисты из Германии, Франции, Англии и даже нередко из Америки. Среди них был один букинист-англичанин, Дональд Грин его звали. Гильермо пришелся ему по душе, и в конце концов он увез его с собой в Англию. Другими словами, переманил его к себе в фирму, понимаете?

От отчаяния у Рюмона подкосились ноги.

Он опустился на стул у прилавка:

– Значит, это произошло в тысяча девятьсот пятидесятом году, примерно сорок лет тому назад, да?

Старик провел рукой по подбородку:

– Да. Четвертого ноября это было. Гильермо вместе с Грином пришел ко мне прощаться. В тот день как раз на Генеральной Ассамблее ООН было принято решение отменить «Декларацию о бойкоте Испании»,[После войны в течение нескольких лет Испания рассматривалась ООН как фашистское государство.] вот я и запомнил.

– А сколько лет было тогда Грину?

– Наверное, лет шестьдесят.

Рюмон вздохнул:

– Его уже наверняка нет в живых.

Старик пожал плечами:

– Мне вот девяносто пять, а я, как видите, жив-здоров.

Рюмон потер рукой лоб:

– Вы правы, простите. А скажите, вы случайно не помните, в каком городе находилась лавка Грина?

– Мне кажется, где-то в Лондоне, но точно я вам не скажу.

Рюмон достал пачку сигарет и предложил старику закурить. Тот покачал головой.

– В лавке я не пью и не курю. Для книг огонь и вода – самые страшные враги.

Рюмону ничего не оставалось, как спрятать пачку обратно.

– Вы не могли бы рассказать мне все, что помните о Гильермо? Что угодно: как он выглядел или что он был за человек.

Старик поднял очки на лоб:

– Он высокий был, мускулистый. Говорил, что раньше был моряком, потому-то и телосложение у него было как у моряка. Помнится, он рассказывал, что приехал из Мексики. По-испански он говорил без акцента. У Кортеса проработал лет пять, наверное. Было ему тогда за сорок, и, сколько я его знал, он был холостяком.

– Так, по-вашему, он хорошо разбирался в книгах?

– Да. В то время нам было запрещено торговать книгами левого толка, будь они написаны по-испански или на других языках. Но Гильермо был в этой области настоящим специалистом, и, насколько я знаю, ему была поручена подпольная торговля книгами такого рода. Но поскольку мне было известно, что он вступил в ряды

«Голубой дивизии» и воевал против русских, я не считал его коммунистом. Сам хозяин магазина, Кортес, тоже левых идей не придерживался, но был человеком авантюрного склада и кроме редких книг брался еще и за такие. В то время левые книги считались своего рода редкостью.

– А о гражданской войне или о Японии Гильермо вам ничего не рассказывал?

– Нет. И о Мексике тоже. Он вообще о себе особенно не распространялся.

Рюмон вытащил висевший на шее кулон:

– Вам не приходилось видеть у Гильермо такой же?

Старик вытянул шею и некоторое время внимательно рассматривал кулон, но в конце концов лишь пожал плечами и помотал головой.

– Нет. Что-то не припоминаю.

Рюмон встал со стула, достал визитную карточку и написал на ней телефон гостиницы

«Вашингтон».

– Если вы еще что-нибудь вспомните, прошу вас, позвоните. Например, какие-нибудь новые сведения о Дональде Грине. В течение некоторого времени вы можете связаться со мной по этому телефону.

Старик взял визитную карточку и, едва взглянув на нее, вдруг произнес:

– Я вот вспомнил, что у Грина работала его дочь Леонора, она у него вроде секретарши была. Она всегда приезжала в Мадрид вместе с ним. Тихая девушка лет тридцати, не то чтобы красивая, но с великолепными рыжими волосами. Может быть, если Грина уже нет в живых, лавка перешла в ее руки. Она-то, скорее всего, еще жива.

– Большое вам спасибо. От всего сердца желаю вам долгой жизни.

Старик проводил своего покупателя до двери, и, с приобретенной книгой под мышкой, Рюмон вышел на улицу.

Взглянул на часы. Было начало девятого. В половине он встречался в вестибюле гостиницы с Спитаку Харуки и всей компанией.

Подняв воротник пальто, Рюмон зашагал под дождем.

Англия? Когда же наконец кончатся эти бесконечные поиски Гильермо? И где?

Старик вернулся на свое место за прилавком и снова занялся починкой книги.

Вставив книгу без обложки в тиски, он крепко зажал ее. Мелкой шкуркой стал снимать присохший к страницам клей.

Гильермо…

Давно он не слышал о старом приятеле. Он чувствовал, что беседа его взволновала. Выходит, Гильермо воевал в Иностранном легионе Франко против рохо… Ну и ну.

Вдруг послышался звук открывающейся двери, кто-то вошел в лавку.