Косые тени далекой земли

Он старался по возможности не обращаться к отцу за помощью – случай с поступлением на работу был один из немногих. И даже тогда Рюмон решился на этот шаг только потому, что во что бы то ни стало хотел работать журналистом. Если бы не это, он бы ни за что не стал просить отца о помощи.

Заметив его замешательство, Кивако проговорила:

– Оставим это. Послушай-ка, мы давно не ужинали вместе, не составишь мне компанию, а? Ведь у тебя сегодня есть время, правда же?

– Ну, вообще-то, да… – неуверенно ответил Рюмон и сразу же пожалел об этом. Он был не в настроении торчать за столом весь вечер.

Но Кивако уж не обращала внимания на его слова.

– Позвони-ка в «Руайяль», – деловито распорядилась она, обращаясь к Хамано, – и закажи столик на троих.

– На троих?

– Ну конечно. Ты пойдешь с нами.

Услышав ее слова, Хамано вспорхнул со стула, как почтовый голубь, и побежал к столу, на котором стоял телефон.

Десять минут спустя они вышли из здания «Дзэндо» и направились к французскому ресторану «Руайяль», находившемуся на параллельной улице в глубине квартала.

10

Закончились всеобщие выборы, и в город вернулось прежнее спокойствие.

Партия социал-лейбористов хотя и потеряла немало голосов, все же смогла закрепить за собой больше половины мест в верхней палате парламента.

В тот день погода с утра стояла пасмурная.

Ханагата Риэ вышла из писо на улице Принсипе, собираясь отправиться в университет. Обычно она пересекала площадь Каналехас и пешком добиралась до одной из станций второй линии метро – «Севильи» или «Соль».

Однако в этот раз, едва выйдя на улицу, она передумала и пошла к площади Санта-Ана

– то есть в сторону, противоположную Каналехас.

С того дня, когда был убит Хулиан Ибаррагарре, ходить в университет стало ей почему-то в тягость. Чтобы выйти на площадь Каналехас, хочешь не хочешь, но надо было пройти мимо места, где случилось убийство. Ей становилось тошно, даже когда она шла по тротуару на противоположной стороне улицы, А после того как в двух шагах от места преступления ее сфотографировал Понсе, она еще больше укрепилась в своем желании держаться оттуда подальше.

Риэ вышла к площади Санта-Ана и заглянула в кафе, в котором на днях была вместе со следователем Барбонтином. Она решила посидеть здесь, немного развеяться, а потом пойти к станции «Соль» другой дорогой.

Присев у барной стойки, она заказала кафе кон лече.[Cafe con leche (ucn) – кофе с молоком.]

У нее была еще одна причина для расстройства.

После убийства Ибаррагирре однокурсники почему-то стали ее сторониться. Не то чтобы у нее были там близкие друзья, но все студенты-иностранцы, с которыми она раньше вместе ходила в кафе и рестораны, стали под разными предлогами избегать ее.

Ей казалось, что они держат дистанцию, так как откуда-то узнали всю правду об убийстве. Быть может, все это было лишь плодом ее воображения, но другого объяснения ей в голову не приходило.

В группе иностранных студентов немало было и японцев. Они в основном были моложе ее и всегда держались несколько обособленно от других студентов. Риэ так и не привыкла к разнице в возрасте, а также к их замкнутости, и отношения с ними обычно ограничивались простым приветствием. Теперь сближаться с ними ей тем более не хотелось.

Убийство Ибаррагирре сильно повлияло на ее жизнь, и внешне и внутренне. К двум замкам на двери в квартиру она прибавила третий – из осторожности. Не раз и не два, идя по улице, она вдруг застывала на месте – ей казалось, что она снова видит того мужчину в черном плаще.

Чуть подальше, у барной же стойки, сидел человек в кожаной охотничьей кепке и пил пиво. Он оторвался от газеты и искоса разглядывал Риэ.

Вначале она решила не обращать на него внимания, однако вскоре его взгляд стал назойливым, и Риэ осуждающе посмотрела на него.

Тот заморгал и протянул ей газету.

– Эта женщина тут, на фотографии, это не вы случайно?

У нее перехватило дыхание.

В правом верхнем углу газеты была напечатана ее фотография.

Она торопливо перевела глаза на название газеты: «Ла Милития». Газета того самого пройдохи журналиста.

– Дайте мне посмотреть, – сказала Риэ и почти вырвала у него газету из рук.

В глазах заплясал отпечатанный крупным шрифтом заголовок:

«ГАЛ орудует снова?»

Затем шел текст:

«Из заслуживающих доверия источников поступила информация, что Хулиан Ибаррагирре

– жертва убийства, произошедшего на днях на улице Принсипе, – был террористом группировки ЭТА. По сообщению свидетелей убийства, перед смертью Ибаррагирре произнес слово „ГАЛ”, и поэтому можно с уверенностью предположить, что он был приговорен к смерти и убит именно этой преступной организацией.

ГАЛ на некоторое время прекратила свои акции – после того, как выявился факт, что руководил ею заместитель начальника полиции города Бильбао – Амед. Однако все указывает на то, что она возобновила свою деятельность, начав с убийства Ибаррагирре.

Известно, что в момент убийства на месте преступления присутствовала подданная Японии, студентка Мадридского университета, которая и слышала его последние слова. Есть также сведения, что она видела лицо убийцы.