Косые тени далекой земли

В то время за спиной республиканского правительства стояли обладавшие большим влиянием люди из руководства Коминтерна и НКВД. Александр Орлов был одним из них.

Они предъявляли членам Объединенной рабочей марксистской партии и других антисталинистских объединений обвинения в троцкизме либо в сношениях с Франко и истребляли их одного за другим. Методы применялись практически те же, что и на их родине.

Кирико мрачно кивнул:

– Именно так все и было. Их работа в основном состояла в том, чтобы под руководством Каридад расправляться с троцкистами. Вы ведь знаете, что Каридад – мать Хайме Рамона Меркадера?

Рюмон с силой сжал руками колени.

Хайме Рамон Меркадер. Это имя он уже где-то слышал. Ну да, это же состоявший на службе у Сталина убийца, который летом 1940 года навестил знаменитого Льва Троцкого в его тайном убежище в Мексике, и зарубил его ледорубом.

И что же, Рикардо и Мария занимались такого же рода работой?

Вот, значит, что Кирико имел в виду, говоря, что его рассказ может причинить Рюмону боль…

– НКВД в Испании тогда возглавлял Александр Орлов, – продолжал Кирико. – Одним из его адъютантов являлся ужасный человек по имени Эйтингон. Каридад была его любовницей.

– Вы тоже были одним из них? – спросил Рюмон напрямик.

Пепел с сигареты в его руке упал на камень мостовой.

– Я оправдываться не стану. Да, я действительно работал у Каридад. Обычно шофером, возил важных людей, или переводчиком, но иногда, поскольку стрелял я неплохо, меня посылали охотиться за троцкистами.

– Вместе с Рикардо и Марией?

Рот Кирико болезненно искривился.

– Да. Несколько раз мне приходилось работать вместе с ними. И некоторые дела были просто отвратительные, вспоминать страшно. Например, дело с Нином. Вы знаете человека по имени Андреу Нин?

– Вы имеете в виду Андреса Нина?

Нин был одним из руководителей Объединенной рабочей марксистской партии.

Кирико бросил окурок на мостовую.

– Андреу Нин. Так выговаривают его имя по-каталонски.

Где бы Кирико сейчас ни жил, одно было очевидно: вырос он в Каталонии. Может быть, он был из Барселоны. Но спросить об этом, не нарушив обещания, Рюмон не мог.

– Я слышал, что в начале лета тысяча девятьсот тридцать седьмого Нин оказался в НКВД, его пытали и в конце концов расстреляли.

– Верно. Пытать его было поручено нам троим: мне, Рикардо и Марии.

Несколько голубей покружились и опустились на мостовую перед мужчинами.

Рюмон некоторое время разглядывал голубей. Казалось, каменная скамейка высасывала тепло из его тела.

– Рикардо был слабовольным. Но не Мария. Она пытала Нина совершенно невозмутимо, как будто открывала ножом консервную банку. Даже с удовольствием. А обычно была такая тихая, кто бы мог подумать… Вот что делает из людей спиртное.

Рюмон вздрогнул:

– Вы сказали «спиртное»?

– Да, спиртное. После выпивки в ней всегда появлялось что-то инфернальное. От нее обычно пахло спиртным, каждый раз, когда приходилось делать грязную работу. Я думаю, это у нее была болезнь.

Рюмон вспотел от волнения.

Голова его закружилась, и он оперся руками о колени, чтобы не упасть.

Его мать Кадзуми пила беспробудно, от спиртного в конце концов и умерла, захлебнувшись в ванне. Точно так же и он сам однажды, напившись до беспамятства, поднял руку на Кабуки Тикако. Он всегда подозревал, что алкоголизму него в крови.

Слова Кирико только подтверждали это. Мария, то есть его бабушка Нисимура Сидзуко, тоже не избежала власти спиртного.

Кирико заглянул ему в лицо:

– Ну вот видите, я же говорил, что лучше вам ничего об этом не знать.

Рюмон пришел в себя:

– Нет-нет. Не обращайте внимания. Скажите мне, а что стало с ними потом?

– Весной тысяча девятьсот тридцать девятого гражданская война закончилась, месяца за четыре-пять до конца войны Интернациональную бригаду распустили, и все иностранные добровольцы покинули Испанию. Рикардо и Мария, и я тоже, бежали во Францию. Я затем перебрался в Швецию и с ними больше ни разу не встречался. Правда, я слышал, что они остались во Франции, присоединились к маки и боролись против нацистов.

Рюмон сжал кулаки. Слова Кирико полностью соответствовали тому, что он три дня назад узнал по телефону от Кайба Кивако.

Кирико насмешливо скривил губы:

– Ну, вы и теперь хотите верить, что Рикардо и Мария – ваши дед с бабкой?

Рюмон не ответил, лишь молча достал из-под жилета кулон, с которого все началось.

Подвинувшись поближе к старику, он показал ему кулон.

– Вы когда-нибудь видели такой?

В ту же секунду лицо Кирико застыло. Словно оглушенный, он сорвал с себя очки и сунул их в нагрудный карман пиджака. Схватив дрожащей рукой кулон, он сдвинул брови и стал внимательно его рассматривать.

– От… откуда у вас это? – запинаясь, выговорил он.

Рюмон заглянул в глубоко ввалившиеся глаза Кирико:

– Этот кулон достался мне от матери. Скорее всего, к ней он перешел от деда с бабкой. Вам уже приходилось его видеть, не так ли?

Кирико еле заметно кивнул:

– Да. Я такой видел. Похожий кулон носила Мария. У него форма странная, вот я его и запомнил. Точно, это тот самый кулон.

Рюмон спрятал кулон за ворот рубашки.