Котерия. Пристанище заблудших

Сколько обещала Полина? Мне осталось два месяца. Два месяца, прежде чем я окончательно сорвусь.

Я повернулся к Кире. Огромные грустные оленьи глаза смотрели на меня, и я чувствовал, что отнюдь не скорость несет меня вперед. Что я не выдержу и двух месяцев рядом с ней.

– Крис, я…

– Не смей! – Мой голос мгновенно сорвался на крик. – Что бы ты ни хотела сказать в ответ – не смей!

Я резко выкрутил руль вправо, почти не глядя уходя через пять полос. Она тихо охнула и зажмурилась. Человек на моем месте, скорее всего, не пережил бы такой финт, но мои рефлексы отточились гораздо лучше человеческих. Я дилер, и об этом не стоит забывать.

Несколько машин в ужасе шарахнулись от меня. Я почти ощутил проклятия, посыпавшиеся мне в спину, и это отрезвило.

– Прошу тебя, если я еще вправе о чем-то просить, – взял себя в руки и сказал уже тише, съезжая с Кольцевой к центру Города. – Не говори ничего. Не подкидывай дров в мой погребальный костер. Пожалей труса, Бэмби, – я нашел силы усмехнуться.

Я бы мог предложить ей свалить. Высадить у метро, оплатить такси и навсегда распрощаться со мной – а после этой гонки она вполне могла хотеть именно этого. Мог бы, но не стал, потому что врать себе я тоже не собирался. Я уже никуда ее не отпущу, в какой бы роли мне не пришлось быть рядом.

– Бесит, когда ты называешь меня Бэмби, – вдруг сказала Кира.

Я повернулся к ней и заржал, как последний идиот. Нервы, наверное.

Но это лучшее, что она могла сказать. И я был безумно благодарен.

За окнами уже мелькали резные карнизы старинных домов Проспекта. Каменные изваяния, поддерживающие их, немигающим взглядом смотрели нам вслед. Готов поспорить, такого безумия, что творил я сейчас, они не видели за все триста лет, что сторожили эту улицу. Я не знаю, почему вдруг подумал об этом, – и опять усмехнулся.

Проехав небольшой мостик над Каналом, я свернул налево, отследил свободное место и припарковался прямо у дверей «Шоколадницы».

– Кофе! – объявил я и первым выскользнул на промозглую весеннюю улицу. Дернулся в ее сторону, чтобы открыть дверь, но вовремя сдержался.

Кира вышла следом и замерла в двух шагах от меня, глядя прямо в глаза. Мне всегда думалось, что карие глаза – самые выразительные и самые таинственные. В темноте можно спрятать гораздо больше эмоций, целое море, плещущееся по ночам об острые камни причала.

Любопытство – самая человеческая черта любого живого существа. Но свое я попытался умерить, отвечая на ее безмолвные вопросы очередной маской, что свалилась на мою грешную голову, как только я покинул машину.

Если я хочу дышать еще хотя бы пару месяцев, то должен прямо сейчас провести грань, которую смогу удерживать. Дело за малым: понять, где она лежит и на какие уступки я пойти не готов.

Она будто почувствовала эту новую холодную волну, и тонкая черта ненадолго мелькнула между ее бровей. Гневно ли? Я не мог подобрать термина точнее.

Поэтому развернулся и первым зашел внутрь уютного кафе. Выбрал столик у окна с видом на Канал и махнул официантке. Когда Кира села напротив, я уже заказывал нам кофе.

– Эспрессо покрепче и капучино без сахара. Что-нибудь еще, Бэмби? – Кира отрицательно тряхнула головой. Готов поспорить, после нашей прогулки ей кусок в горло не лез.

Официантка удалилась, и мы опять остались вдвоем. Посреди буднего дня в кафе почти не было людей, зато в окне на той стороне берега у колоннады Собора как муравьи суетились толпы туристов. На самом деле в Городе ты никогда не бываешь один, в отличие от окраин. Сколько туда людей ни нагони, ощущение одиночества так и гложет. А сейчас мне как воздух нужны были люди вокруг.

Зато Кира неловко ежилась при взгляде на толпу. Просто она не знала, что еще я могу сотворить в этот безумный день, оставшись с ней наедине.

– Что мы будем делать?

– Пить кофе, – улыбнулся я.

– А потом? Ты не отстанешь от меня, да? – Я предпочел не думать, чего в ее тоне было больше: страха, что я никуда не денусь, или желания оставить все именно так, как есть. Или она пыталась шутить?

Я просто кивнул.

– Ненавижу «Сумерки», – вдруг хмыкнула она.

Смысл шутки дошел до меня не сразу. Но потом… Я долго хохотал. Давно жизнь меня так не смешила.

Кира тоже улыбнулась.

– Как ты и сказала – будем просто общаться. – Мой голос был вновь спокоен, в отличие от меня самого.

– Общаться… – повторила за мной Кира. – Тогда нам больше не стоит вместе пить.

– Значит, будем усердно есть!

Она в наигранном испуге округлила глаза, но тут подошла официантка с нашим кофе, и пришлось прерваться. Когда мы опять остались вдвоем, повисла неловкая пауза. Просто общаться – как по-человечески это звучит. Еще немного, и я сойду за обычного зеваку, праздно шатающегося по Проспекту.

– Расскажи о себе, – предложил я. Глупость, банальность, пошлость.

– Обычно такое спрашивают до постели, а не после.

– А мы с тобой необычные друзья, все делаем наоборот. – Проклятье, такого убогого подката мой рот еще не выдавал. Я тупею рядом с ней.

– Я бросила универ на той неделе, взяла академ. Нашла работу.

– Я бы мог помочь тебе, если деньги…