Котерия. Пристанище заблудших

– Собирайся, ты переезжаешь. – Сердце, успевшее остановить бешеную гонку, снова заводилось.

– Куда? – Она растерялась. Представляю, как такая новость звучала посреди ночи.

– Ко мне, – без раздумий ответил я. А куда еще мог ее деть? Отпустить сейчас было равно убийству. Встреча со мной уже второй раз оборачивается для нее так.

– Э… А мы не переходим твои границы дружбы? – почему-то робко спросила она.

– Мы очень стараемся, – улыбнулся я, но все, чего хотел на самом деле – поторопить ее.

Больше не задавая вопросов, Кира отправилась собираться. Она согласилась слишком быстро, но я тут же запретил себе думать о причине. Под угрозой ее жизнь, и это все, что имело значение сейчас.

Я сел на тот же стул на кухне, где в тот вечер пил виски и впервые показывал свои крылья человеку. И только сейчас окончательно понял, как все изменилось. В тот вечер я не хотел знать ее имени и, что таить, приехал в надежде увидеть ее в последний раз. В глупой, бессмысленной надежде, что разговора с ней будет достаточно, чтобы унять закипавшую бурю внутри. Уверял себя, что разочаруюсь, как делал всегда. Остыну, исчезну – как велели мне правила Котерии.

Тогда я еще мог подумать, что ее смерть избавит меня от страхов. Отведет меч, зависший над головой. Ведь люди – такие хрупкие создания…

На ее столе все еще красовались капли пролитого вина. Видимо, как Кира ни старалась, так и не смогла полностью взять жизнь в свои руки. Дом, еще хранивший следы былого уюта, приятной тихой гавани посреди безликих пятиэтажек, был не прибран, и хаос, царящий повсюду, прорывался из ее головы. Собственная скорбь или мое пагубное влияние довели Киру до такого?

А потом я понял – ведь она впервые жила одна. Хрупкая маленькая девочка в большом недружелюбном Городе. Девочка, привыкшая, что рядом всегда есть плечо, которое поддержит и поймает, стоит ей упасть. И теперь она падала и падала…

«– Крис, кажется, я умерла…

– И на что похоже твое посмертие?

– На тебя».

Черт, я все еще не понимаю, что она имела в виду!

– Я готова. – Кира вынырнула из полутемного коридора с маленьким рюкзаком. Она явно не была привязана к своим вещам.

– Хорошо. – Я открыл приложение с такси и нажал вызов.

– Такси? – удивилась она.

– Моя машина в Городе, завтра заберу.

– А как ты попал сюда?

Долетел на волне страха.

Я не стал отвечать и тоже поднялся. Сейчас я глупо надеялся, что больше никогда не увижу этот дом.

В машине рюкзак ехал между нами, а мы молчали. Кира дремала, опустив голову на спинку переднего сиденья. Я смотрел на мелькающие огни за окном и думал, что больше никогда не смогу уснуть. Страх мешался с проклятым радостным предвкушением. Не знаю, как долго продлится это падение… Но Кира будет жить у меня. В какой бы роли она там ни была, я был рад и несчастен одновременно. Тонкая грань между мазохизмом и предсмертной агонией.

Я знал, точно знал, что дело кончится плохо. В глубине души знал это с самого начала, как увидел ее. И горько усмехнулся – я прошелся по всем стадиям принятия – отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. И еще успею вновь покататься на этих качелях, теперь я совсем как человек.

Такси проехало мост, разделявший ее мир окраин и центр Города. Больше нет смысла делить территорию, потому что я отдам ей мой мир. Твою мать, я действительно идиот. Но я повернулся к сонной девушке рядом со мной и впервые за пятьсот лет испытал пронзительную нежность, от которой сердце закололо совсем по-новому.

Нет! Нет, нет. Я должен взять себя в руки, а не разводить мелодраму. Чем ближе я к человеку, тем меньше времени мне остается. А сейчас его так не хватало, проклятого времени. Если я растворюсь, сам стану пустотой, уже никакие мои чувства не будут иметь значения. Сломаться так быстро не в моем стиле.

Сломаться… Вот к чему ведут мои необдуманные порывы. К беспощадной пустоте, к моим худшим страхам, по сравнению с которыми христианский ад покажется легким променадом. Пусть я буду трусом, зато живым трусом. Потому что моя смерть никому не поможет.

На этот раз я почувствовал, физически ощутил, как привычная маска плитой легла на лицо, чтобы застыть там навечно. Больше никаких ошибок.

Таксист затормозил у стеклянного небоскреба, и я разбудил Киру. В том же молчании мы покинули машину, миновали консьержа и шагнули в лифт. Против воли я вспомнил, как мы поднимались тут впервые, и меня пробила дрожь. Воспоминания были настолько яркими, что я еле удержался от повторения. Нет, такими друзьями мы стать не сможем.

Кира стояла слишком неподвижно для живого человека. Быть может, она тоже вспоминает? Ждет от меня чего-то. Но на этот раз кидать ее на простыни никто не будет. Думаю, нам стоит спать в разных комнатах.

Когда двери лифта распахнулись на последнем этаже, я с облегчением выдохнул.

– Объяснишь? – Кира повернулась ко мне, как только закрылась дверь. Но я заметил в ее глазах те же тлеющие угли предвкушения, что у меня самого. И порадовался ее робости – если первый шаг в лифте сделала бы она, я точно не смог бы устоять.