Ковбои и индейцы

«Господи, Эдди, как, по-твоему, работает банк? — спрашивал отец. — Уж я-то знаю, и не понаслышке. Я в банковском бизнесе с восемнадцати лет. Они заинтересованы в том, чтобы ты не возвращал деньги. Ты играешь им на руку. Неужели не понятно? Ну, сам подумай, Эдди. Мне стыдно за тебя». Конечно, Эдди был не единственный, кому отец говорил такое.

На Чаринг-Кросс-роуд Эдди вспомнил, как долгими вечерами они с Патрицией сидели на ступеньках лестницы, слушая, что творится на кухне. Звон бьющейся посуды, шум борьбы, рычание, стоны, удары о радиатор, плач… Не самые приятные звуки. После того как родители обратились за консультацией, скандалы на время утихли, все улеглось, до прошлого года, когда все вдруг снова пошло наперекосяк. Мать позвонила из Лондона, из дома какого-то типа по имени Реймонд, о котором они раньше слыхом не слыхали, и сказала, что больше никогда не вернется домой. Вот так, сразу. Прошлым летом. Как в плохой пьесе.

Эдди зашел в редакцию «Нью мюзикл экспресс» и заполнил бланк объявления:

Певец и соло-гитарист (Дублин)

ищет попутчиков в сияющее будущее.

Предпочтения: «Клаш», «Пистолз», «Дорз»,

«Смитс», «Студжес», «Велветс».

Наркоманов и хиппи просьба не беспокоиться.

Симпатичная девушка за стойкой тоже была из Дублина. Большие голубые глаза, в ноздрю чуть вздернутого носа продето колечко. Она оглядела Эдди с ног до головы, словно пытаясь вспомнить.

— Я тебя знаю, — сказала она. — Погоди, не говори ничего. Я сама соображу.

— Да, — сказал Эдди. — Я действительно друг Дина Боба.

— Ага, точно! — рассмеялась девушка. — Точно, так и есть. Ну, как он там?

— Прекрасно. — Эдди вздохнул. — С ума сойти! Я пока ни одного англичанина не встретил в Лондоне. Все из Дублина. Просто мафия какая-то!

Девушка кивнула.

— Точно, — сказала она. — Кругом ирландцы.

Они немного поговорили о Дине Бобе. Потом Эдди спросил, не хочет ли она как-нибудь прогуляться и немного выпить, но она ответила — нет, она тусуется только с хиппи и наркоманами. Потом лизнула палец, провела им по воздуху и засмеялась. Эдди небрежно пожал плечами и вышел из редакции.

Часом позже, когда он разглядывал витрину книжного магазина «Коллетс», к нему подошел прыщавый парнишка-американец с фотоаппаратом.

— Вот это да! — сказал он. — Крутой «ирокез»! Можно сфотографировать?

Парнишка был совсем молоденький, невысокий, пухлый, в грязной футболке с надписью «Внезапная смерть», в голубых шортах и полукедах, как и его маленькая подружка или, может, сестра; на голове у него красовалась бейсболка козырьком назад, а поверх футболки он напялил кожаную куртку, в которой, должно быть, немилосердно потел в этот теплый октябрьский день. Этакий пляжный мяч на ножках. Он сообщил Эдди, что они обошли весь Лондон в поисках настоящего исполнителя панк-рока и нигде ни одного не нашли.

— Они все пропали, — сказал он. — Панки просто вымерли, этот город битком набит безмозглыми фанатами Кайли.

Эдди хотел было послать его, что, как он думал, произвело бы на парнишку куда большее впечатление, чем согласие сфотографироваться, но отказался от этой мысли. Встал рядом с толстячком, обнял его за плечи и сделал лицо «скверного парня», подняв вверх большой палец. Потом толстяк сфотографировал Эдди со своей подружкой (или сестрой), которая обняла Эдди и, хихикая, повторила его жест, словно какой-то ужасный тайный знак.

— Класс, — выдохнул толстяк, — вот это круто!

Его звали Херб, а девчонку — Тэсс.

— Как это у тебя получается, что он так стоит? — спросила Тэсс, кивнув на «ирокез».

— Берешь тюбик зубной пасты и втираешь в волосы, вот и все, — ответил Эдди.

— Ух ты! — сказала девчонка. — Класс!

— Ну а на самом деле, — завороженно, но с ноткой недоверия спросил парень, — что ты с ними делаешь?

— Я же сказал, зубная паста или клей. Или еще что-нибудь липкое.

— Как варенье?

— Ага, — сказал Эдди, — наверное, и варенье сойдет, но лучше спросить у мамы.

— У мамы? — недоверчиво переспросил парень. — Ты что, серьезно? Да ну ее, мою мать, к богу в рай!

— А ты у своей мамы спрашивал? — перебила девчонка.

— Нет, — ответил Эдди, — я ее уже давно не видел. Они меня выбросили на улицу за то, что я такой бунтарь. Вот так.

Девчонка сказала, что это позор, и добавила:

— Тебе надо с ней поговорить.

— А ты настоящий панк? — спросил парень. — Ты знал Сида Вишеза?

— Знал? — переспросил Эдди. — Шутишь, что ли? Посмотри на эти руки. Сид Вишез умер на этих руках. Я его и нашел — там, в Нью-Йорке, в отеле «Челси», когда он умирал. Я был менеджером гастролей «Пистолз».

— Да быть того не может! — воскликнул парень. — Это когда он убил Нэнси?

— А то. Его последние слова были обращены ко мне. Он сказал… — тут Эдди закатил глаза, — он сказал: «Эдди, передай им, что я этого не делал. Что меня подставили», — вот что он сказал.

— Господи боже, — выдохнул парень. — Охренеть можно!