Ковен отверженных

Он смеется и качает головой.

– Ты никогда не говорила, что хочешь трамплин.

– Верно. Но я не знала, что хочу, до сегодняшнего дня.

Вскидываю руку, словно говоря «такие дела», и закатываю глаза.

Нокс на мгновение наклоняет голову, а затем украдкой бросает на меня взгляд.

– Черт. Теперь я понимаю, как тебе удалось так быстро расколоть Бастьена. Хватит быть такой очаровашкой.

– Я не очаровашка. Я дикий зверь, которого можно приручить только трамплином и тренажерным залом… ну и случайной дракой – возможно, с оборотнем, потому что на данный момент веселее всего было сражаться именно с ними.

Нокс смеется еще громче.

– Киллерша, дай мне шанс приручить твоего внутреннего зверя, и мы еще посмотрим, нужно ли тебе будет все остальное.

От этих обещаний его голос каким-то образом становится рокочущим, и это действует на меня, словно заклинание, заставляя пускать слюни настолько, что я уже готова попросить парня съехать на обочину.

Украдкой бросаю взгляд в окно и объявляю вселенной безмолвный вызов: если он действительно меня любит, то совсем скоро перед нами откроется идеальное место для остановки. Я знаю, что все остальные уже озвучили свое мнение по поводу наших первых разов и кроватей, но уверена, что смогу убедить Нокса оставить все эти глупости и усмирить нужду, что обуревает меня в этот самый момент.

Я, словно бабка, разгневанно потрясаю перед вселенной кулаком, когда вместо идеального местечка замечаю, что мы находимся в каком-то пригородном районе, застроенном домами. Ну почему вселенная мешает мне переспать?

Нокс прыскает и подается вперед, захлебываясь от смеха.

– О чем ты? Каким образом вселенная мешает тебе переспать? – удается выдавить ему сквозь смешки.

Я прищуриваюсь, глядя на него, ничуть не улыбаясь своим ускользнувшим мыслям, по всей видимости, сорвавшимся с моего языка.

– Как далеко мы от дома твоих родителей?

– Примерно в пяти минутах.

– Вот видишь, высшие силы играют против потребностей моего либидо. Нельзя сексуальным голосом обещать приручить моего внутреннего зверя, а потом не доводить обещанное до конца. Это охренеть как неправильно – на многих уровнях. А теперь я, все такая раздразненная, должна идти знакомиться с твоей семьей! Я и без того жутко нервничала, но теперь не только нервничаю, но еще и жутко возбудилась!

– Твою мать, не говори слова «возбудилась», когда я ничего не могу с этим поделать! – стонет он, ерзая на сиденье, и я ухмыляюсь. – Не надо так улыбаться, Киллерша, я не могу войти со стояком и начать знакомить тебя с семьей.

Моя ухмылка становится шире, и я пытаюсь сдержать смех, рвущийся наружу.

– Ладно, больше никаких разговорчиков о возбуждении, – уступаю я, и он снова стонет. – Тогда расскажи о своей семье. Что будет сегодня вечером, как сильно мне стоит нервничать? – Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить рой разъяренных пчел в своем животе. – Я никогда не встречалась ни с чьей семьей, тем более что наши обстоятельства нельзя назвать обычными. Что им уже обо мне известно? Ненавидят ли они меня за то, что я тебя пометила? – Я съеживаюсь, вспоминая, что Сильва очевидно не одобрил то, что я пометила мальчиков.

Нокс берет меня за руку и ободряюще стискивает ее.

– Мы никому не рассказывали ни о метках, ни о том, что мы твои Избранные.

Его мужественное лицо принимает очаровательно робкое выражение, и разъяренные пчелы в моем животе превращаются в бабочек.

Затем до меня доходят его слова.

Преждевременно начавшее разгораться во мне спокойствие улетучивается, и у меня сжимается сердце.

Глава 20

– Не смотри так, Киллерша. Не то чтобы мы это скрываем. Ладно, на самом деле мы действительно это скрываем, но не из-за того, что стыдимся тебя или чем-то недовольны. Мы просто не знаем, насколько разумно будет кому-либо сообщать о том, что ты отличаешься от других, или о том, что это означает для нас как для твоих Избранных.

Слова Нокса слетают с его губ крайне торопливо, и я вижу у него на лице беспокойство о том, что я как-то неправильно воспринимаю ситуацию. На минуту он вновь сосредотачивается на дороге, и в машине воцаряется тишина.

– Я люблю свою семью, но они доверяют старейшинам. Они считают неправильным хранить от них какие-либо секреты. Они увидят ситуацию не так, как ее видим мы, и станут с подозрением к нам относиться. Мы все еще надеемся, что старейшины примут решение, которое удовлетворит интересы каждого, но учитывая, что они поселили тебя в дом Эноха, мы расходимся во мнениях, случится это или нет. До тех пор, пока нам не станет известно больше, мы решили держать все это в тайне.

Я киваю, понимая, что поступить именно так будет лучше для всех нас, но когда я опускаю взгляд на ладонь Нокса, сжимающую мою, то обнаруживаю огромный недостаток этого плана.

– А как вы объяснили это? – спрашиваю я, поднимая его руку и указывая на руны на безымянном пальце.