Ковен отверженных

Сабин пожимает плечами.

– Не знаю. Допустим, тот, кто проиграет, должен будет прокричать: «Слушайте, слушайте, великий и могучий победитель призвал свое оружие; да искупаемся же в лучах славы его и да утонем в страхе перед ним». Ну, или какую-нибудь другую подобную ахинею.

Я смеюсь над предложением Сабина и над тем, насколько оно нелепо, но когда поворачиваюсь к Ноксу, улыбка на его лице ясно дает понять, что ему-то как раз ахинея понравилась. Смотрю на Бастьена и вижу на его лице похожую ухмылочку.

– Да, мать вашу! – кричит Райкер, и все взгляды устремляются на него. Его улыбка искрится от радости, гордость в глазах сияет, словно солнце, когда он вытягивает руку с посохом в ней. Мы одобрительно вопим и хлопаем, а Райкер с энтузиазмом прокручивает посох. Сделав пол-оборота, посох бьет его по предплечью и выскальзывает из руки. Райкер пытается подхватить его, но в итоге получает по лицу, после чего посох обращается в ничто, а руны забирают магию. С моих губ слетает тихий смешок, и я захлопываю рот ладонью. Может, мне даже повезло, что рядом со мной никого не было, когда я училась справляться с рунами.

– Я запрещаю тебе смеяться, – ругает меня Райкер, потирая покрасневшую щеку.

Разумеется, это лишь сильнее меня веселит. Райкер подходит ко мне и окидывает игривым взглядом, полным непристойных обещаний. В моей голове проносится воспоминание, как он с этим же взглядом находился внутри меня, и от этого между ног становится мокро. Но следом всплывает другая картинка: он лежит на полу в душевой, лицо искажено болью, мышцы свело судорогой. Это отгоняет желание, заменяя его паникой.

Я, призвав свой посох, прокручиваю его так же, как только что пытался сделать Райкер.

– Выпендрежница, – бросает он и замирает, когда я подношу навершие к его горлу.

Сдерживаю улыбку, но губы все равно подрагивают.

– Что бы ты ни придумал в качестве наказания, отложи это на потом. Нам надо тренироваться. А значит, отвлекаться нельзя. Вы должны научиться пользоваться своей новой магией. Теперь вы Стражи, а значит – мишени. Если вы не сможете в нужный момент себя защитить, нам всем крышка. В день, когда тебе удастся спокойно справляться с посохом, мы сможем немного выдохнуть, но до тех пор будем вкалывать ежедневно.

Нокс хихикает, но перестает, когда я бросаю на него строгий взгляд.

– В постели вы вкалывать не будете, пока не научитесь делать все то, что умею делать я… так же хорошо, как и я.

Это осознанный выбор. Мне нужно разобраться со своим посттравматическим синдромом на сексуальной почве, который я, по всей видимости, приобрела, став свидетельницей появления рун у Райкера и Нокса. Сабин не спешит с этим, но для Бастьена и Валена придется что-нибудь изобрести.

Мой взгляд сам собой падает на близнецов: они наблюдают за мной так, как будто читают мои мысли, как будто все, что я думаю, материализуется над моей головой. Я отворачиваюсь от них прежде, чем излишне наблюдательные ореховые глаза затянут меня в свой омут.

Нахальная улыбка Нокса тут же исчезает.

– Вау, Киллерша, а вот это не круто. Я тут целый день потел. Кто ж знает, сколько времени уйдет, чтобы достичь твоего уровня. Сама сказала, у тебя шесть лет преимущества.

– Тогда старайся лучше, бро. Или нападай – может, ты, как и я, лучше концентрируешься в драке?

– Не стану я с тобой драться, ты надерешь мне задницу. Да будь у меня такие же умения, я бы все равно ни разу тебя не стукнул. А о том, чтобы напасть на тебя с оружием, можешь и вовсе забыть – такого никогда не случится, – заявляет Нокс.

Я прожигаю его взглядом.

– Ты сможешь чему-то научиться, лишь сражаясь со мной. Я единственный учитель, который у тебя когда-либо будет, и тебе придется с этим смириться.

Он качает голову.

– Нет. Пока остальные не получат руны, я буду сражаться с Райкером. Затем мы будем тренироваться друг с другом. Можешь учить и поправлять нас, но драться с тобой не станет никто.

Нокс скрещивает руки на груди, словно говоря: это решение окончательное. Я оглядываюсь на ребят. На их лицах застыло похожее выражение, которое читается однозначно: вопрос можно считать закрытым.

– Что, вы все согласны? – удивленно спрашиваю я.

Они молчат, но отвечать и не требуется: я все вижу по их лицам и позам.

– Ладно, ну и пускай вас похитит или прикончит какой-нибудь чокнутый ламия – и все потому, что вы не захотели сражаться с девчонкой. Очень логичное решение. – Я вскидываю руки и разворачиваюсь, чтобы вернуться в дом.

– Не убегай только потому, что злишься. Я думал, у нас тренировка? – с вызовом говорит Нокс.

Я резко оборачиваюсь.

– Как мне, черт возьми, тренировать тебя, если ты уже решил, когда будешь меня слушать, а когда нет?

– Я не могу ранить тебя. Не смог бы я так поступить. А в подобных тренировках нет смысла! – восклицает Нокс.

– О, а вот я могу ранить тебя, и это нормально, потому что так ты станешь сильнее. Какое ты давеча использовал слово? А, точно: «Я закаляю вас».

– Это другое, Винна. Ты ведь не выжигаешь на нас руны. А ударить тебя или реально замахнуться на тебя ножом – это совершенно другое.