Ковен отверженных

Я хихикаю и поднимаю вверх указательный палец.

– Во-первых, я крутая, а во‑вторых, у меня, в отличие от тебя, было шесть лет практики. Но суть в том, что рядом со мной не было никого, кто мог бы залечить все мои бобошки, так что давай, буди уже своего внутреннего Стража, и погнали!

Шлепаю его по груди тыльной стороной ладони и вызывающе вскидываю брови. До нас доносится смех Бастьена, сидящего поодаль на стуле, и Нокс прожигает его взглядом.

– Смейся-смейся, весельчак, посмотрим, сколько раз порежешься ты, когда получишь свои руны, – угрожающе говорит он.

– Я более чем уверен, что смогу понять, с какой стороны за меч лучше не хвататься, – парирует Бастьен.

– Вот это провокация, Фьерро! Может, поспорим?

Ухмылка Бастьена становится шире.

– Да, Хауэлл, думаю, самое время для дружеского пари; называй ставку.

– Если они начинают обращаться друг к другу по фамилиям, значит, все серьезно, – говорит Вален, проходя через раздвижную стеклянную дверь и усаживаясь рядом с братом. – Что я пропустил?

– Ноксу нравятся острые части оружия, эго Бастьена так высоко, что нам всем стоило бы обеспокоиться этим фактом, а Винна просто крутая, – резюмирует Райкер.

Я с ухмылкой смотрю на него. До этой реплики он был сосредоточен исключительно на порученном ему задании. На его коже трещит яркая желто-оранжевая магия – он пытается активировать руны на спине и создать посох. Райкер справился с призывом коротких мечей и кинжалов и продвинулся до того, что, на мой взгляд, является более сложным – до длинного меча и посоха.

– Протекаешь, – говорю я ему.

Он сосредоточенно хмурит брови, его магия искрится еще ярче, но посоха в руке не появляется.

Подхожу к нему.

– Мне тоже тут было труднее. Иногда помогало, если я дотрагивалась рукой до нескольких рун, – мои инстинкты как будто понимали, какой именно набор мне нужен конкретно в этот момент. Можешь попробовать, если хочешь, но будь осторожен: у меня вошло в привычку активировать эти руны именно так – физически, а это не слишком хорошо. Хорошо – это когда ты сможешь призвать действие без прикосновения. Сосредоточься на том, как ощущается каждая из рун, когда ты пытаешься их активировать, запомни это ощущение, и потом, когда тебе это понадобится, будет проще справиться с каждой конкретной руной и вплести ее в нужную последовательность.

Райкер кивает и снова сосредотачивается на задании, а полный решимости рев Нокса «ну уж нет» возвращает мое внимание к нему.

– Я не стану жертвовать временем с Винной, тем более что мы до сих пор не определились с расписанием! – спорит Нокс с Бастьеном. – И все-таки я думаю, что, когда я выиграю, тебе придется побриться налысо.

Пытаюсь представить бритого Бастьена. Уверена, что ему пойдет. Но мир, где больше не будет его длинных локонов, в которые я могла бы зарываться пальцами, где я буду лишена фантазий о том, как его темные шелковые пряди касаются моей кожи, когда он прокладывает дорожку поцелуев от моих бедер к губам, – не тот мир, в котором я хотела бы жить.

– Ни за что, блядь, на свете, – монотонно произношу я, пытаясь обуздать желание и панику, звучащие в моем голосе.

Они поворачиваются ко мне.

– Мне нравятся его волосы такими, какие они есть. Никакого бритья!

Бастьен и Вален обмениваются ухмылками.

– Ну, то есть, если сам Бастьен очень хочет, пусть бреется, конечно, кто я такая, чтобы его останавливать, но мне больше нравится, когда у него волосы длинные, – говорю я будничным голосом, надеясь, что это компенсирует мое отчаяние.

– Пускай проигравший каждый раз, когда вы призываете оружие, признаёт величие победившего или что-то типа того, – предлагает Сабин, откладывая планшет, который мне передали чтецы, на кофейный столик. – Ты права, Винна: здесь ничего не сказано о переносе или том, как вообще выбирать Избранных по правилам. Мельком упоминается о связывании Избранных, но в контексте ранений и смерти. Все остальное – это генеалогия, данные про инвестиции и куча-куча всего о возможном происхождении Стражей, кастеров и некоторых других сверхъестественных существ.

– Ну еще бы! Не знаю, почему я ожидала, что там будет больше практических инструкций, но бóльшая часть информации, которая там есть, кажется какой-то неактуальной. Ура, у Стражей была земля в Казахстане и России, но как это поможет мне понять, кто я такая и на что способна?

Сабин кивает, буравя планшет вопросительным взглядом, как будто это каким-то магическим образом добавит в оставленный чтецами текст больше информации.

– Я позвоню по тому номеру, что они оставили, – говорит Сабин. – Посмотрим, вдруг у них есть еще что-нибудь, более полезное.

– Как хочешь. Но, думаю, если бы у них что-то было, они бы написали это здесь, – говорю ему я, указывая на планшет. – Они знали, что я понятия не имею, кто я такая, поэтому, видимо, это все, что у них есть.

– Логично. Мне не показалось, что они вообще в курсе того, что касается Стражей, – задумчиво добавляет Сабин.

Бастьен берет в руки планшет и начинает его листать.

– Что ты имеешь в виду под «признать величие победителя»? – спрашивает Сабина Нокс, возвращая нас к спору.