Ковен заблудших ведьм

Я чиркнула пальцами по губам, изображая застежку. Тюльпана удовлетворенно хмыкнула и направилась к парковке, где на солнце сверкал синий джип. Она легко стерла наш разговор из памяти, но для меня было слишком поздно: я почувствовала, как сорняки сомнений, посаженные ею, начали прорастать. Однажды я зарасту ими и уже не выпутаюсь.

– Решай проблемы по мере их поступления, – повторила я про себя совет Рашель, вставая со скамьи и отряхиваясь. – Сначала Ферн, потом – все остальное.

Я перебежала дорогу на красный свет и юркнула в машину, где все уже были в сборе.

– Выглядит… живописно, – прокомментировала я лиловый синяк с запекшейся кровью, обводящий нижнюю губу Коула. – Сувенир от Гидеона?

Коул посмотрелся в зеркало заднего вида и ужаснулся – похоже, до этого момента он даже не задумывался, что выглядит настолько кошмарно. Волосы сбились в дремучие клоки, левая скула была рассечена по диагонали, как если бы Коул проехался лицом по асфальту. Один рукав обожаемой мною рубашки отсутствовал, а уж на штаны я и вовсе смотреть побоялась.

– Надеюсь, он выглядит так же, – попыталась разрядить обстановку я, открыв баночку с цветочной мазью и ласково втерев ее в свежие ссадины.

Коул зашипел, но мужественно вытерпел.

– Хуже. За Бакса я точно отплатил.

– Мой ты умница!

Коул скривился – не то от моего тона, не то от травяного запаха, щиплющего израненную кожу. Коул был горячим, как в лихорадке, и я прижала к нему ладонь, впитывая в себя тепло вместе с воспоминаниями. Два брата

, сцепившиеся в мертвой хватке и катящиеся вниз по улице прямо под колеса машин. Копье и навахон, скрещенные на глазах у прохожих. Две метки, горящие на запястьях оранжевым светом. «Ты вечно берешь на себя больше, чем тебе положено!» – «А ты вечно лезешь, куда не просят!» Зевающая Тюльпана лениво наблюдает за ними с другого конца сквера. «Предатель!» – «Тупица!» Мальчишеская схватка, закончившаяся тумаками и позорной ничьей. «А ну стоять!» Остроконечный значок местной полиции и бегство обоих, чтобы не объяснять то, что никто все равно не поймет.

– Ого, – ахнула я, отняв руку от лица Коула, который даже не понял, что произошло: видение заняло всего секунду. – А дар прорицания полезная штука. Надеюсь, ты не потерял Вестников?

Он надулся, словно его обидел мой вопрос, и вынул из-за пазухи жемчужные бусы: те были застегнуты у него на шее как украшение. Я хихикнула, но одобрительно кивнула: Коул был готов сберечь их даже ценой собственного имиджа.

– Эй, голубки, – прервала нас Тюльпана. – Это, случаем, не машина Ферн?

Мы одновременно обернулись, уставившись в заднее стекло. Посреди дороги мигал фарами раритетный Pontiac Bonneville 1968 года – красный, как девственная кровь. От зависти у меня свело зубы: вот какую машину я заказывала тогда Зои, а не синюю!

– Кажется, она хочет, чтобы мы ехали за ней, – угрюмо заметил Коул, заводя мотор, когда Pontiac неторопливо повернул к выезду из города, а в приоткрытом окне показался острый профиль курящей Ферн. Я вгляделась в окна и не без облегчения отметила, что Джулиана в машине нет: лучше Коулу не знать, что он вообще в городе. За рулем Pontiac сидел Гидеон. В драке ему перепало сильнее: вся левая сторона лица была залита синевой, а ворот черной рубашки отсутствовал. Притормозив на перекрестке, он высунулся из окна и указал пальцем на шоссе.

Друг за другом мы выехали из Лас-Вегаса. Нам в спину светили неоновые огни: солнце завалилось набок, и город готовился к безумной ночи. Отринув сожаления, что мне не удалось принять в ней участие, я сосредоточилась на Pontiac, опережающем нас на несколько метров.

Тюльпана молча смотрела в окно, прощаясь не только с Лас-Вегасом, но и с белокурым мальчиком, который никогда не узнает о ее существовании.

– И куда мы едем? – наконец спросил Коул: его решимость следовать за мной даже в преисподнюю не оставляла ему времени на расспросы. – Ферн объяснила, что за «мастер-класс» тебя ждет?

– Нет. Лишь сказала, что приведет меня туда, где обучалась моя мать. Просто езжай за ней. Надеюсь, это не далеко.

Но моя надежда не оправдалась. Мы ехали без остановки следом за Pontiac еще минимум час, пока не свернули с шоссе на однополосную дорогу без асфальта и не остались одни в пустыне. Оранжевые полосы заката освещали нам путь, и на сливовом небе начали проглядывать звезды. Темно-коричневые песчаные хребты слились с горизонтом. Ветер нес облака пыли, а земля повсюду шла трещинами, сухая и изнеможенная, как старческая кожа. Лишь вдоль дороги тянулись поросли юкки. Эта местность была непригодна ни для жизни, ни уж тем более для обучения, и я не понимала, что мы могли забыть здесь.

– Мне это не нравится, – озвучил Коул то, что я упрямо скрывала, боясь признаться себе, что обещанный приз Ферн не что иное, как хитроумная ловушка.

Когда желание, чтобы Коул развернулся и умчался прочь, сделалось нестерпимым, заставляя меня елозить в кресле, красный Pontiac вдруг съехал на обочину и остановился.