Ковен заблудших ведьм

– Ух ты, – озвучила я, вытащив длинный стеганый поводок с металлическими кнопками. – Любопытная вещица. Опробуем как-нибудь?

– Это лошадиная сбруя, Одри.

– Правда?.. Блин, а я уж было решила, что у Гидеона была хоть какая-то личная жизнь.

– Нет, не было, – хмыкнул Коул, убирая сбрую обратно, и я прикусила язык, проглотив назойливое «до недавних пор».

Как же рассказать о видении так, чтобы не стало хуже?

– Одри, посмотри-ка.

Я не заметила, раздумывая, как мы перебрали все книжные стеллажи и целых три коробки. На дне последней – четвертой – обнаружилась новенькая замшевая тетрадь. Ей было не место среди этого хлама, который пестрил старыми игрушками Коула, видеокассетами и дырявыми платками. Вероятно, подумав о том же, Коул нетерпеливо пролистал ее.

– Ты был прав. Дневник, – прошептала я, прижавшись к его спине и уткнувшись подбородком в его плечо, чтобы заглянуть внутрь тетради. – Только вот он…

– Почти пустой, – вздохнул Коул разочарованно, вцепившись в корешок. – Наивно было полагать, что Гидеон будет рассказывать в дневнике о сделке с Ферн. Думаю, он покинул ферму сразу же, как заключил ее. Все лошадиные кормушки напрочь пустые…

– Хм, так вот чем от тебя пахнет.

Коул сконфузился и понюхал рукав толстовки, но я только хихикнула и прижалась лицом к его груди, вдыхая отнюдь не запах овса или чего похуже, а сладкий аромат апельсинового геля для душа. Заметив, что волосы у Коула все еще влажные, я расчесала их пальцами, пригладив к затылку, хоть и знала, что уже через пять минут они снова будут стоять торчком.

– А это что?

Он надел очки и пролистал дневник Гидеона до строчек, написанных наискось через весь задний форзац. Почерк совсем не походил на тот, что красовался на остальных страницах. Этот был импульсивным, лихорадочным… Буквы прыгали, одна больше другой, но под каждой виднелась каллиграфическая завитушка. Болезнь напополам с изяществом.

– «И зажглись на небе звезды – миф и небыль, след вселенского пожара… Но закрыли звезды тучи – сгустки пара. Слышишь чей-то стон и шепот? Это ветер», – прочел Коул, хмурясь. – Это точно писал не Гидеон.

Я забрала у него дневник, медленно повторяя услышанное.

– Это отрывок из «Фауста» Гёте, – вспомнила я, и в глазах Коула мелькнуло недоумение напополам с восхищением. – О, не смотри так! Я же говорила, что мама усердно занималась моим образованием. Она начала преподавать мне мировую литературу сразу же, как я научилась самостоятельно ходить на горшок.

– Есть идеи, зачем Ферн написала это?

– Хм… Может быть, это отсылка к Мефистофелю, который заключил с Господом пари на душу Фауста? Или намек на Вальпургиеву ночь… – Я вздохнула и замолчала, но несколько минут тишины не дали никаких результатов. Не то из-за сонливости, не то из-за собственной глупости я лишь всплеснула руками и подытожила: – Идей нет.

– Ладно, тогда будем кататься, пока они не появятся! – воскликнул Коул, как будто только и ждал подходящего момента.

Я постаралась выразить на лице все оттенки своего негодования, но Коул этого не заметил.

– Кататься на чем?

– На лошадях, конечно! Не простаивать же им без Гидеона вечность в стойлах.

Я побелела от одной лишь мысли о копытах с железными подковами и скачках галопом, а Коул умиленно рассмеялся и укутал меня в старый камзол Гидеона, пахнущий костром и сеном.

– Не бойся! Я тебя всему научу. Это не сложно.

– Скажи на милость, как эта идея вообще пришла тебе на ум?!

– Седло и лесная прогулка прочищают мозги не хуже, чем бокс Сэма или «волшебный порошок» Зои. У каждого свой метод, и это – мой!

Других вариантов, кроме как вернуться в постель и ворочаться без сна в догадках, у нас все равно не было. Сдавшись и позволив ему снарядить меня митенками, кирзовыми сапогами и дождевиком, я нахлобучила на лоб жокейку и отправилась навстречу сотрясению мозга.

– И кого мне взять?

Я прошлась по конюшне в задумчивости и дошла до последнего стойла, где томилась гнедая кобыла с кисточками на ногах. Я отлично помнила ее – Кэссиди, которой мы с Мартой когда-то вместе чесали гриву. Казалось, это было в прошлой жизни. Я улыбнулась и скормила ей заветное яблоко: да, это та лошадь, на которой я впервые в жизни буду скакать верхом.

– Хороший выбор, – одобрил Коул, бодро застегивая на ней амуницию, пока она жевала яблоко. – Кэсси – покладистая девочка, и она тебя помнит. А я возьму себе Меркурио.

Он похлопал по шее коня, вороного и в два раза массивнее Кэссиди. Тот выглядел куда надменнее и своевольнее: взмахнул хвостом и клацнул челюстью в ответ на мою попытку его погладить, но охотно потерся мордой о плечо Коула.

Решив, что мне хватит и расположения Кэсси, я вернулась к ней и попыталась укрепить нашу связь, почесывая ей за ухом.

– Так, все готово. Ты тоже, – вынес свой вердикт Коул, проверив мою жокейку и подсадив на лошадь.