Козак. Черкес из Готии

Дворец принцев Мангупа встретил вернувшегося из похода маркграфа Ингваря трауром и страхом. Всего несколько месяцев прошло, как дворец паши Кафы принимал хана Девлет-Гирея с вельможами, посетившего амангуптских владетелей перед общим походом в Московию. А столько событий произошло…

Не прошло и недели с момента известия о гибели принцев, как уже прибыл специальный посланник султана, объявляющий волю султана, согласно которой повелитель правоверных и империи объявил о том, что забота о принцессах Мангупа переходит на плечи их мужей, для чего сосватанные еще в детстве принцессы должны уйти в дома женихов.

Маленькая принцесса Нурим уже отправлена в Стамбул во дворец султана к своему супругу Ислям-Гераю, сыну Девлет-Гирея. Ничего, что одному только шестнадцать лет, а другой только восемь, их брак оформили, еще когда невеста в люльке обитала. Вместе с двоюродной сестрой убыл в Стамбул и десятилетний Алекси-мирза, племянник принцев Мангупа.

Принцесса Хилия становится женой князя Заноко владетеля княжества Пшуко правнука Инала, из родственной ветви темиргоевских князей рода Бхгезенекко (Болотоковых) по отцу, и по женской линии князей рода Занекко. Княжества, объединяющего в себя земли Большой и Малой Жанетии, Анапы и Таматарху (Матраху) с собственной митрополией Зихии и Матрахи.

Брак принцессы Хилии откладывался только ради того, чтобы дождаться графа марки Ингваря, который в свою очередь, как на его свадьбе принц Мангупа, должен сопровождать принцессу Мангупа в дом жениха.

Брак был задуман давно, как создание противовеса в политике на Кавказе, еще во времена, когда Иван Грозный взял себе в жены дочь кабардинского князя Темрюка, черкасскую княжну Идар Гошаней (царицу Марию). Князья Бхгезенекко, как и князья Темиргоевы, ведущие родословную от общего предка князя Идара, в результате династического брака с Мангупской династией стали главными противниками Московии в борьбе за власть на Северном Кавказе до конца XIX века.

Теперь мангупскому владетелю Камара предстояло на своих кораблях отвезти невесту из Мангупа в столицу княжества Пшуко город Матрах.

Об этом и только об этом, не более, поведала встретившая меня буквально на пирсе Лилиана.

Огромная свита сопровождающих черкесской княжны буквально заполнила пирс. Черкесы свиты своими красными и черными бурками окружили и выделили из толпы встречающих одиноко стоящую Лилиану, одетую в белоснежные с небольшим розово-кремовым оттенком деяния.

Огромный порт, обычно наполненный разношерстной толпой, оказался вдруг сценой, в которой встречающие постарались показать что-то из ряда вон выходящее. Уже более столетия со времен генуэзской Кафы власти города не встречали настолько официально и торжественно корабли, входящие в порт.

Увидев столько народа и встречающих, немедленно сам переоделся в белые одеяния черкесских князей. Хотя и не совсем классических черкесских.

Длинную белую каракулевую бурку заменил на ее укороченный вариант, под полой которого свисал морской кортик, уже не с позолоченными ножнами, а с настоящими золотыми вставками. Головной убор морского черкесского лорда превратился в белую каракулевую шапку с вышитым золотом гербом и листьями дуба на козырьке и с золотым обручем маркграфской короны, расположившейся поверх двухцветного бурлета (цвета знамени). На висках шапки две гербовые золотые пуговицы, с которых свисала нить бусин из слоновой кости. Дань должного уважения далекому Востоку, где такое ожерелье – признак военной аристократии.

Из-под бурлета шапки свисал белый с золотой каймой шелковый намет «тан», прошитый меховой кромкой волчьего меха, закрывающий шею и ниспадающий на плечи. С тульи шапки свисала на шнуре двухцветная кисточка, тоже – восточного аристократа. Вокруг тульи шапки устремились вверх сделанные из отбеленного конского волоса, накрахмаленные вуали шапочки «Чонджагват», все той же – восточной аристократии.

Под буркой одета укороченная белая черкеска с нашитыми газырями и патронными пеналами из слоновой кости. Белая шелковая рубашка и золотая вышивка гербов на стоячем воротнике.

Наборный пояс заменила шитая золотом перевязь кортика. Оружие дополняли два пистолета, украшенные золотом и росписью.

Штаны из сукна белой шерсти и короткие белые сапожки с золотыми вставками окантовки носка и символичных шпор.

Вот такую смесь черкесских, морских и восточных одеяний придумал для себя черкесский морской лорд Ингварь. Так вышел на пирс и в этом виде решил появляться на официальных приемах.

Далее был медленный и неторопливый, исполненный собственного величия подход к черкесской княгине и по совместительству жене моряка.

Все равно угодить всем и каждому невозможно, но элементы статуса и признаков аристократии обоих центров цивилизации планеты отразить в одеяниях очень даже возможно.