Козак. Черкес из Готии

– Вы, госпожа Исыль Сон, почему вы вместе с девами Сомун Гу и Ен Куна и другими вашими воспитанницами не находитесь в свите госпожи и не защищаете ее? – теперь я перешел на своих корейских подданных женского пола.

– Мы заслуживаем смерти, наш ван… – теперь все три кореянки, а следом за ними еще две девицы из подчиненных дамы Исыль Сон, упали на колени и даже ниже, по корейскому обычаю исполняя поклоны и лепеча на готско-корейском.

– Смотрю, и Пак Сон не находится рядом с госпожой. Разве вы не должны постоянно находиться у покоев госпожи вместе с вашими учениками? – обращаю внимание на объявленного телохранителем госпожи выходца из будущей Маньчжурии.

– Мы заслуживаем смерти, наш ван… – Еще один участник театрализованного представления, играющий на полном серьезе, упал на колени и принял позу покорности воле господина. Он ведь не знает что для меня это психологический этюд. Для него и окружающих все очень и очень даже серьезно.

Пак Сон, отбивая поклоны на полу, оглядывается на ближайшего ученика. Мимический жест учителя ученику, и вот уже пятеро пацанов отбивают поклоны и провозглашают: «Мы заслуживаем смерти, наш ван», – и так далее и тому подобное.

– Все хватит. Немедленно. Чтобы все, кроме барона, отправились к госпоже и просили ее о помиловании. Тот, кто к вечеру не займет место рядом с госпожой, будет наказан палками по восточному обычаю. Думаю, циновки на базаре найдутся. Все. Поднялись и бегом к госпоже, – озвучиваю приговор, казалось бы, провинившимся слугам.

Мои восточники и их ученики с воем убывают из зала. Заранее проинструктированные Пак Сон и Исыль Сон, вместе со своими людьми, громко голося, убыли с подворья к дворцу амангуптских владетелей.

– Моим вассалам благородного происхождения, которых без всякого внимания и уважения проигнорировали на входе, запрещаю вызывать сего войнука на дуэль и отвечать на его вызовы, – определяю временное перемирие между всегда готовыми пустить кровь друг другу вояками.

– Теперь вы, войнук Гурен сын Лиго. Уважая род жены и его владетелей, я не буду рубить вам голову за нанесение лично мне оскорбления. Пусть решение принимают моя жена и ее отец. Когда решение будет озвучено и дойдет до моих ушей, я решу, как быть далее. Направляйтесь к госпоже и ждите ее решения, – мой замысел должен быть прост и должен быть далеко идущим.

Противник должен сам себя начать уничтожать изнутри. Кроме того, этот человек моей жены вынужден будет рассказать о событиях, произошедших в его присутствии, и лично подтвердить мой гнев над моими людьми, людьми, которые должны под окнами дворца Мангупа учинить настоящий средневековый митинг с поклонами и криками «Спаси МаМа» (классика обращений к монархам Кореи его подданных, только слегка переработанная для крымской действительности). Под старинным дворцом дожей Кафы должно быть устроено настоящее представление, согласно которому подданные готской княжны должны кричать на трех языках ее подданных только одно: «Спаси, госпожа!»

Думаю, такое представление не сможет остаться без зрителей со всего города. К тому моменту, когда Лилиана осознает происходящее, то суть показной трагедии кучки людей, подданных княгини Готской и подруги принцессы Мангупа, станет достоянием всего города, в которой ей – хочет она того или не хочет, – но придется принять в свою свиту моих людей. Иначе уже на следующий день митинга такая сеньора может прослыть жестокой и безжалостной к своим поданным. В обоих случаях несколько слов, сказанных городской детворе, или произнесенное вслух на базаре станет достоянием всего города. Как говорил Хрущев, стуча туфлей по столу на заседании в ООН: «Мы вам покажем кузькину мать!»

Мой план уже сформировался и теперь требует постепенного его претворения в жизнь. Мое отношение к случайному человеку, со стороны принцессы и ее подруги, ставшей моей женой и, судя по всему, мечтающей стать вдовой, я, кажется, уже осознал. Осталось дело за сбережением себя любимого, в условиях использования бея Ингваря в виде пешки игр местной политики.

Ответ из дворца дожей Кафы пришел с явным опозданием. И с еще неполным осознанием происходящих событий.

Прибыл гонец, вызывающий меня на прием на следующий день во дворец на аудиенцию к принцессе Халии.

Жена все еще оставалась где-то там, во дворце. Она и ее подруга еще не осознали возможностей политологии и инсценировок волнений населения.

Следующий ход оказался вновь примерно такой же, как и предыдущий. Теперь настала очередь просящего защиты от господина так называемого отряда охраны госпожи и ее личных слуг. Охраны и слуг, о существовании которых она даже не подозревала.

Еще четыре десятка разного рода подданных госпожи Камары и Мигии, а также королевы островов в далеких океанах расположились на площади под балконом дворца мангупских правителей.

Конечно, заводилы знали о том, что господин будет благосклонен. Если госпожа соизволит принять своих подданных.