Козьма Прутков и его друзья

В своей книге «Козьма Прутков, директор Пробирной Палатки и поэт» П. Н. Берков утверждает, что первые опубликованные басни были написаны в 1851 году, и ссылается при этом на письмо Владимира Жемчужникова к А. Н. Пыпину :

«Летом 1851 или 1852 г., во время пребывания нашей семьи (без гр. Толстого) в Орловской губ. в деревне, брат мой Александр сочинил, между прочим, исключительно ради шутки, басню «Незабудки и Запятки» ; эта форма стихотворной шалости пришлась нам по вкусу, и тогда же были составлены басни, тем же братом Александром при содействии бр. Алексея: «Цапля и Беговые Дрожки» и «Кондуктор и Тарантул», и одним бр. Алексеем: «Стан и Голос» и «Червяк и Попадья». Кроме последних этих басней, остальные были напечатаны в «Современнике» в том же году, без обозначения имени автора, потому что в то время еще не родился образ Пруткова».

Берков заметил неточность в письме — раз басни опубликованы в 1851 году, то они не могли быть написаны в 1852.

Многие из тех, кто писал о Козьме Пруткове, отмечали, что он родился на свет не вдруг, что в него вошли стихи и пародии, написанные задолго до того, как появилась идея создать образ самонадеянного, а потом и чиновного стихотворца. Но на этот счет ни письма, ни «разъяснения» Жем-чужниковых не проливают света. Когда пришло время открыть «тайну» Пруткова, они уже не помнили подробностей, путали даты, потому что помнить их не было нужды на протяжении десятилетий.

Лев Жемчужников в «Моих воспоминаниях из прошлого» ни разу не упоминает имени Пруткова, будто того и не существовало вовсе. Но он весьма подробно пишет о себе и о своих поездках.

Он рассказал, как летом 1849 года сенатор Михаил Николаевич Жемчужников взял отпуск и поехал вместе с пятью сыновьями и дочерью Анной в свое орловское имение Павловку. Сборы были хлопотные и веселые. Проезжая по городу, братья дурачились, раскланиваясь с публикой.

Единственная железная дорога в то время доходила лишь до Царского Села. До Москвы ехали долго. Остались в памяти «физиономии ямщиков, их молодецкая ухватка, небрежно и красиво наброшенные кафтаны; степенность манер; живописность нарядов; почтенные головы стариков; поющие нищие...»

В Москве Жемчужниковы, как всегда, остановились в доме бабушки, генеральши Денисьевой, который теперь принадлежал Василию Алексеевичу Перовскому. В доме на Новой Басманной жила одна из теток Перовских, а присматривал за хозяйством добрейший старичок Никита Сергеевич Меркулов, который «ежедневно рано утром шел на Мясницкую улицу сверить свои часы с часами, находящимися на доме Бутенопа (!); затем сверял с часами на Спасских воротах, возвращался домой и, проверив все часы в доме, подходил к ручке старушки, которая, прочтя газеты, отдавала их Никите Сергеевичу».

Повидавшись в Москве с родными, Жемчужниковы поехали в свою пензенскую деревню, а оттуда — в орловскую.

К Павловке они подъехали ранним утром, когда все еще спали. Экипажи катили по укатанному чернозему, пели невидимые жаворонки. Лев первый заметил старую усадьбу на горе и разбудил братьев. Они увидели рощу, фруктовый сад с каменной оградой и липовой аллеей, по которой гуляли когда-то с Тикованной. За домом, в дубовой роще все так же кричали грачи.

Братья вошли в дом и остановились в зале, вспомнили мать, вспомнили, как лежала она на столе в гробу в лиловом платье...

Но грусть скоро прошла. Молодежь веселилась, ходила на охоту. Понаехало много родственников, и среди них был моряк из Петербурга Иван Петрович Бунин с двумя дочерьми, ученицами Глинки и Даргомыжского, прекрасными певицами. Они были подругами Анны Жемчужниковой по

Смольному. Анна превосходно играла на рояле. По вечерам слушали в гостиной пьесы Бетховена, Шопена, Глинки...

И хотя в этом пересказе нет ни слова о сочинении шутливых басен, можно все-таки предположить, что это было именно в 1849 году.

Во-первых, ни о каких других совместных поездках в Павловку нет упоминания нигде. Во-вторых, Александр Жемчужников, главный виновник сочинения басен, несмотря на свой веселый нрав и многочисленные похождения, с отличием окончил юридический факультет Петербургского университета и был выпущен со степенью кандидата наук и в чине коллежского секретаря в 1850 году. Связанные с этим заботы удерживали его в Петербурге. И в третьих, летом 1851 года Александр Жемчужников был уже далеко и от Петербурга, и от Павловки...

5

В январе 1851 года Александр еще присутствует на премьере «Фантазии», а уже в марте его дядя, генерал-адъютант Василий Алексеевич Перовский, приказом царя получает в управление «Оренбургский край, со включением Самарской губернии», и берет с собой Александра в качестве чиновника своей канцелярии.

29 мая они прибыли в Оренбург.

Перовский был нездоров. В 1828 году под Варной он получил пулевое ранение в грудь. Пулю вырезали, но у него с тех пор болели легкие, он задыхался, однако на людях скрывал свое нездоровье. Как и все Перовские, силы он был непомерной и свободно разгибал подковы.

В Оренбург Перовский назначался не впервые.