Козни туманного Альбиона

— Языковой барьер сообща преодолевали. Короче, Лидию Федоровну будут кормить отдельно, пайку увеличат. Слушай, а чего вы такие веселые? — подозрительно спросила Алина, втягивая носом воздух.

— Богомолов угощал. Широкой души человек.

— М-да… а мне ничего не оставили, — Алина оценила взглядом кучу развороченных упаковок. — Я за всех колочусь, а про меня все забыли, нехорошо.

— Что тут поделаешь? Клиент страдать не должен, а мы уж как-нибудь потерпим, — я сладко зевнула, от вина и усталости мне вдруг захотелось спать.

Вскоре вслед за мной все потихоньку стали зевать, разговор угас сам собой. Большинством голосов было решено разойтись по номерам, чтобы на следующий день посетить пару замечательных, со слов Алины, домов, в коих, если повезет, можно встретить парочку призраков.

Очутившись в номере, я опять мысленно упрекнула Алину. То, что окружало меня, более приличествовало бы нищенскому приюту, нежели гостинице, соответствующей трем звездам. Ко всему прочему в номере было очень холодно — в гостинице отапливался только первый этаж. Чтобы окончательно расстроиться, я откинула с кровати покрывало и посмотрела на белье. На удивление простыни сверкали белоснежной чистотой. И на том спасибо. Я юркнула под толстое одеяло. Простучав зубами нечто похожее на азбуку Морзе, мне удалось согреться, и я тут же уснула.

Ночью меня разбудил жуткий вой. Выл волк или собака, но тогда уж очень большая, Мафусаилу слабо так драть горло — комплекция не та. Сразу на ум пришла собака Баскервилей. Только этого нам не хватало! Кажется, Алина ничего не говорила о собачьих призраках?

Встав с кровати, я прошлепала босыми ногами к окну. За стеклом сквозь туман тускло светился одинокий фонарь. Перед домом никого не было, ни людей, ни животных — абсолютно пустой двор. Но вой откуда-то доносился, он то стихал, то становился громче, леденил душу и не прекращался ни на минуту.

Я уже собралась вернуться в постель, укрыться с головой одеялом и постараться вновь заснуть, но в этот момент меня отвлек посторонний звук, доносившийся из коридора, как будто кто-то крался мимо моей двери. Я быстро влезла в халат, на цыпочках подошла к двери и прильнула к ней ухом. Теперь шаги отдалялись от моей комнаты. Звук становился тише и глуше. Наверное, кому-то тоже не спится? Выйти, спросить, кто это воет? Кто знает, может, простое объяснение меня успокоит?

Я отворила дверь и высунула нос наружу. Ни один из светильников в коридоре не горел, лишь тусклый свет попадал внутрь через окна, расположенные в торцах коридора. Я напрягла зрение и с трудом различила силуэт, маячивший уже достаточно далеко. Кто это? Из наших? Или местный? Мужчина? Женщина? В полумраке не разберешь кто.

— Минуточку, — шепотом крикнула я и быстро стала приближаться к фигуре.

Когда оставалось метров десять, силуэт попал в отблеск уличного фонаря. Серое или белое одеяние скрадывало фигуру с головы до пят. Скорей всего — это была женщина. Под дуновением непонятно откуда взявшегося ветра одежда на ней стала развиваться. Женщина повернулась на мой шепот, и тут уж я закричала по-настоящему. Ее голова была накрыта капюшоном, а под ним ничего — вместо лица зияла черная пустота. Я заорала и кинулась назад по коридору. Остановившись перед Алининой и Степиной комнатой, я принялась колотить по двери кулаками и истошно орать:

— Степа, открой. Сию же секунду открой! Степа! — для надежности я подключила к работе ноги, била о дверь и коленями, и пятками. Грохот стоял неимоверный. Неужели она не слышит? То, что Алина спит, меня нисколько не удивляет, у нее очень крепкий сон, а вот Степа всегда жалуется на бессонницу. Ну где же все?!

Первым проснулся и высунул на шум голову заспанный Федор Петрович Богомолов:

— Чего орешь? Мужика срочно захотелось? — посочувствовал мне Богомолов, потом зевнул и с удивлением спросил: — Только я в толк не возьму, где ты тут нашла Степана? Вроде среди наших таких нет?

Я не стала ему объяснять, что Стефания и есть мой Степа, тьфу, моя Степа.

— Федор Петрович, посмотрите в конец коридора. Там, там… — от страха у меня не поворачивался язык, а обернуться и показать рукой не хватало смелости.

— Там ничего нет, — зевая во всю глотку, доложил Богомолов.

— Там …. Женщина в белом, — понизив голос до шепота, наконец выдавила из себя я.

— Да? А Степа — кто? — лукаво улыбнулся Федор Петрович.

— Степа — это Стефания. Не надо ничего себе придумывать, — обиделась я на пошлый тон Богомолова и, набравшись смелости, сама посмотрела в конец коридора. Там действительно никого не было. В окно, что ли вылетела? — Она там была! Точно была! Федор Петрович, миленький, — взмолилась я, — пойдемте, посмотрим?

— Куда? В женский туалет? — спросил Богомолов.

Я как-то совершенно забыла, что именно в том конце коридора находится женский туалет.

— Наверное, ты Лизу, нашу «мисску» с призраком спутала? Какая же она тощая, ходит костями гремит, а как пеньюар наденет, и вовсе от смерти не отличишь, — захохотал Федор Петрович. — Ладно, идем, провожу.