Козни туманного Альбиона

Зорькин и Саша от страха, что черепица могла быть не последней, бросили тело Богомолова и отскочили в сторону. Тот не устоял на ногах и покатился по ступенькам вниз, по пути сбив с ног мистера Оуэна, который намеривался войти следом за троицей в гостиницу. На лестнице образовалась куча из неподвижных тел. Оуэна тоже можно было причислить к телам, поскольку он лежал с открытыми глазами, широко раскинутыми в стороны руками и, кроме того, что часто моргал веками, никаких других признаков жизни не подавал.

Мы бросились к Лидии Федоровне. На ее лице толстым слоем лежала коричневая крошка от расколовшейся черепицы, на лбу надувался синяк, а из-под блинчика, который минуту назад был шляпкой, вытекала струйка крови.

— Она жива, — обнадежил нас Саша. — У покойников синяки не вскакивают. Но сотрясение мозга ей обеспечено, шутка ли черепицей по башке получить.

— Молодой человек, выбирайте выражения, — очнулась Орешкина. — Еще никто мою голову не называл башкой.

— Башка по-татарски — голова, — парировал Саша. — И она у вас, к счастью, очень крепкая. Не всякая такой удар выдержит. Не болит?

— Вроде нет, только слегка гудит, — Лидия Федоровна приподнялась и уселась на ступеньках. Мафусаил подлетел к хозяйке и слизнул капельку крови с ее лица. А говорила, будто он не любит запах крови. — Мой хороший песик, тебе меня жалко, — залепетала Орешкина. — А вдруг бы в эту минуту ты в дверь вбегал?

— Да, от пса бы осталось мокрое место, — предположил Саша, и в ту же секунду был поставлен Орешкиной на место.

— Думайте, что говорите, молодой человек. Не представляю, что бы со мной было, я бы этого точно не пережила. Нет, уж лучше я, чем ты, — тяжело вздохнула Лидия Федоровна, чмокнула пуделя в нос и показала нам взглядом, чтобы мы ее поставили на ноги.

Поднять Орешкину оказалось не легче, чем Богомолова вытащить из машины, но нам с Алиной и подоспевшим Зуевым все же удалось справиться с этой задачей. Мы проводили Лидию Федоровну до постели, оставили Антона в качестве сиделки, и поспешили назад, на крыльцо.

Богомолов постепенно приходил в себя. Когда мы вернулись, он уже сидел и с удивлением поглядывал на Оуэна, продолжавшего лежать на земле в той же позе, что и раньше. Сам Федор Петрович очень удачно скатился с лестницы — без ушибов и царапин.

— Что это с ним? — спросил Богомолов, тыкнув коротеньким пальцем в сторону хозяина гостиницы.

— Это вы постарались, — отозвался Зорькин.

— Я?!! Как?!!

— Когда падали, с ног сбили.

— Я падал? А почему я падал? — испугался за себя совершенно ничего не помнящий Богомолов. — Что со мной, Саша?

— Амнезия, — констатировал Саша и направился к хозяину гостиницы, чтобы уже ему оказать первую помощь как пострадавшему.

Джону Оуэну слегка полегчало, и хотя он все еще продолжал лежать на спине, в его состоянии наметился определенный прогресс. Ему удалось приподнять руки и положить их себе на грудь, на тот случай, если эти странные люди захотят пройтись толпой по лестнице, они ведь не смотрят вниз и могут запросто отдавить не только ноги, но и все остальное. Оуэн еще хотел свернуться в калачик, подогнуть под себя ноги, а еще лучше отползти подальше от этой чертовой лестницы, но сил на этот маневр у него уже не осталось. Он беспомощно заскулил и заплакал.

Саша наклонился к Джону, раздвинул веки, посмотрел в мокрые от слез глаза, потом взял в руку запястье, посчитал пульс, быстро прощупал ноги на предмет перелома и успокоил присутствующих:

— Сильнейший стресс. А так с ним все в порядке.

— Мистер Оуэн, — Алина склонила над пострадавшим улыбающееся лицо и по-английски спросила: — Как вы себя чувствуете? Вы меня помните?

— Я вас всю жизнь буду помнить, — прошелестел Оуэн и сжался в комок, как будто его собирались бить.

— Да, у него сильный стресс, — авторитетно подтвердила Алина. — И на фоне этого стресса судороги. Посмотрите, как он скукожился. Мистер Оуэн, мы вас сейчас перенесем, не волнуйтесь.

— Нет, — заорал хозяин гостиницы, — Я сам, сам. От вас, русских, надо держаться далеко, очень далеко. Чем дальше, тем лучше. Не трогайте меня руками.

Алина хотела перевести, но я ее остановила, мне и так было понятно, о чем вопил Оуэн, как, впрочем, и всем остальным.

Глава 11

Вечером мы собрались неполным составом в столовой. К столу не спустилась Лиза и Богомолов. Лиза опять спала, а Богомолову, догадываюсь, было стыдно посмотреть нам в глаза. Ну да это и хорошо, может, не будет впредь так напиваться.

— Такое количество жратвы?! — воскликнул давно протрезвевший Зорькин — Это у нас что? Обед или ужин?

Если бы мы знали! Поди разбери, что у нас сейчас было: то ли запоздалый обед, то ли ранний ужин. Во всяком случае, на столе стояли и супница с бульоном, и какой-то запеченный рулет, подгоревший ростбиф, салат, масло и джем, который, как правило, в обед не подают.

За столом почти не разговаривали. Во-первых, мы все устали. Что не говори, а Алина нас утром изрядно потаскала по местным достопримечательностям.