Козни туманного Альбиона

Примерно через полчаса мистер Оуэн привез в гостиницу покалеченную Лизу. На лице, слава богу, обошлось без следов травматизма. Зато ее правая рука от предплечья до ключицы была упакована в белоснежный гипс и висела в специальном креплении, удерживающем локоть и руку в фиксированном положении. Голова девушки была перевязана бинтами — при падении Лиза рассекла на затылке кожу, и врачам пришлось наложить несколько швов. Дома ей придется проститься с длинными локонами, поскольку на затылке уже срезана приличная прядь волос, а с искусственной лысиной по подиуму щеголять не будешь.

Мы обступили пострадавшую. Со слов Лизы выходило так: она проснулась, голова жутко болела, и во всем теле ощущалась слабость. Она решила спуститься, попросить, чтобы ей заварили крепкий кофе. Еле-еле доползла до лестницы, взглянула вниз, в глазах потемнело, голова закружилась, Лиза не удержалась на ногах и грохнулась, пересчитав своими костями все ступеньки. Очнулась она внизу, попробовала подняться — ничего не получилось. Голова в луже крови, а рука распухает на глазах. Лидия Федоровна орет благим матом, упрекая во всех смертных грехах хозяина гостиницы, которому самому плохо от вида крови, и который сам ничего не понимает из крика мадам Орешкиной.

Короче, Лидия Федоровна своим воплем довела мужика до такой кондиции, что он не стал ждать, когда приедет «Скорая помощь», а сам погрузил бедную Лизу в свою машину, отвез в больницу и, не спрашивая, есть ли у нее страховка, заплатил за все анализы, рентген, гипс и бинты. Надо сказать, содрали с Оуэна по полной программе.

А еще доктор выписал Лизе несколько лекарств и полный покой. Скатиться со второго этажа по лестнице и не получить сотрясение мозга — крайне затруднительно. Поэтому Марфиной несколько дней еще придется провести в постели.

Сердобольная Степа отвела Лизу в ее комнату и вызвалась посидеть с ней. Проводив взглядом изувеченную Марфину и Степу, я спросила у Алины:

— У нас ведь есть страховые полисы?

Алина кивнула в ответ.

— Тогда надо оплатить Оуэну расходы.

— Без проблем, — согласившись со мной, она пошла искать хозяина.

Вернулась Алина минут через тридцать, в ее руках был небольшой листок.

— Это счет?

— Не угадала, это развернутый анализ крови Лизы.

— Да? И чем он нам может быть интересен? Мы ведь не медики.

— А ты вот послушай, что мне сказал Оуэн. Врачи, которые осматривали Лизу и делали анализ, вынесли такое заключение: Лиза была на волосок от смерти, и к падению с лестницы это не имеет никакого отношения.

У меня от удивления язык присох к небу. Я часто заморгала и дрожащим голосом пролепетала:

— А что, она смертельно больна? Такая молодая… Этот случай — нам урок на будущее. Перед тем как оформить на человека путевку, надо с него потребовать справку от врача о состоянии здоровья.

— Нет, Марина, здесь другая ситуация. Лиза здорова, но в ее крови обнаружено высокое содержание лекарства, забыла, как оно читается, — Алина протянула мне листок, но я отвела руку, все равно мне не прочитать этот корявый почерк. Такое впечатление, что во всем мире преемники Гиппократа специально осваивают нечитаемую каллиграфию. — Это сильное снотворное, иногда применяемое перед хирургическими операциями, используется нечасто, потому что имеет ряд побочных эффектов.

— А Лизе нашей оно зачем?

— Марина, откуда я знаю? Ты с ней в Лондоне в одном номере жила, ничего странного за ней не замечала? Может, таблетки она при тебе принимала?

— Нет, не скажу — не видела. Слушай, а вдруг она наркоманка? Представляешь ситуацию, если бы она не проснулась?

— Представляю, но на наркоманку она не похожа. Надо бы ее в лоб спросить, почему она надумала проститься с жизнью именно в Англии?

Мы уже направились к лестнице, чтобы подняться к Лизе в номер и учинить ей допрос с пристрастием, но в этот момент в гостиницу ввалился красный, задыхающийся от быстрой ходьбы Зорькин. Он сделал пару глубоких вдохов и выпалил:

— Надо Богомолова забрать. На себе мы его не допрем.

— Что с ним? — спросила я, разглядывая Зорькина.

Вид у него был какой-то потерянный: он упорно отводил в глаза в сторону и старался на нас не дышать. Судя по всему, с Федором Петровичем случилась какая-то неприятность, иначе не стал бы Зорькин бежать из паба сюда, да еще один.

— Он — труп, — все еще тяжело переводя дыхание, выдавил из себя Владимир Владимирович.

— Марина, гроб придется заказывать, — взвыла Алина, оседая по стенке на пол.

— Погоди причитать, — одернула я подругу. — Давайте возьмем себя в руки и успокоимся. — Голос мой дрожал от волнения, но я старалась говорить как можно спокойнее. — Владимир Владимирович, повторяю вопрос, что с Богомоловым?

Зорькин облокотился на стенку и сполз вниз, к Алине.

— Устал, всю дорогу бежал, — от этих слов Зорькина мне тоже захотелось последовать их примеру, присесть прямо на пол, но я сдержалась.

— Не молчите, рассказывайте, как все произошло?

Зорькин на меня как-то странно посмотрел: