Крабат

— Скажи ей, что она может завтра, в последний вечер этого года, прийти к мельнику. — Он вынул колечко. — Покажешь колечко, чтоб она знала, что ты от меня. И не забудь ей напомнить, что она не обязана это делать. Придет в Козельбрух — хорошо, нет — тоже хорошо. Тогда мне все равно, что со мной будет. — Он обнял Юро. — Ты обещаешь мне, что не станешь уговаривать Певунью делать то, чего бы ей не хотелось?

— Обещаю!

Черный ворон с колечком в клюве полетел в Шварцкольм.

Крабат вошел в сарай. Что там в углу — гроб? Вскинул на плечо кирку и лопату. Пробираясь по глубокому снегу, побрел к Пустоши.

Где копать? А, вот тут темный квадрат посреди белого раздолья. Кому он предназначен?

— Завтра в это время все уже будет решено!..

Он взялся за лопату.

На другое утро Юро после завтрака отвел Крабата в сторону, вернул колечко. Он поговорил с девушкой.

Под вечер, лишь начало смеркаться, у ворот мельницы показалась Певунья. В праздничной одежде, с белой лентой в волосах. Ее встретил Ханцо, спросил, что ей угодно.

— Поговорить с мельником.

— Я — мельник. — Отстранив онемевших парней, Мастер вышел вперед — в черном плаще, в треуголке, бледный как мел.

— Чего тебе надо?

Певунья глядела на него без страха.

— Отдай мне моего парня!

— Твоего парня? — Мастер расхохотался. Однако смех прозвучал как блеяние. — Я его не знаю!

— Это Крабат. Я люблю его!

— Крабат? — Мастер попытался ее запугать. — Да знаешь ли ты его? Сможешь ли отыскать среди других?

— Я его знаю!

— Так может сказать любая!

Мельник повернулся к подмастерьям.

— Отправляйтесь в Черную комнату, встаньте в ряд и не двигайтесь с места!

Крабат стоял между Андрушем и Сташко. Он ждал, что сейчас они все обернутся воронами.

— Стойте и молчите! И ты, Крабат, тоже, один звук, и она умрет!

Мастер вынул из кармана черный платок и, завязав глаза Певунье, ввел ее в комнату.

— Узнаешь своего парня — уведешь с собой.

Крабат испугался — такого он никак не ожидал. Как же помочь? Тут и кольцо бесполезно!

Певунья прошла вдоль ряда раз, другой… Крабат еле стоял на ногах. Он поплатится жизнью и жизнью Певуньи! Никогда еще он не испытывал такого страха: «Я один виноват в ее смерти! Один только я…»

И тут свершилось!

Певунья, пройдя вдоль ряда в третий раз, протянула руку к Крабату.

— Это — он!

— Уверена?

— Да! — Сорвав с глаз платок, она приблизилась к Крабату. — Ты свободен!

Мастер отшатнулся.

Парни стояли как громом пораженные.

Первым очнулся Юро.

— Берите вещи и идите в Шварцкольм! Там можно переночевать на сеновале.

Подмастерья молча вышли из комнаты.

Они знали: Мастер не доживет до утра, погибнет в полночь, а мельница рухнет в пламени.

Мертен пожал руку Крабату.

— Наконец-то Михал и Тонда отомщены. Другие тоже!

Крабат не мог слова вымолвить. Он будто окаменел.

Певунья обняла его за плечи, укутала своей шалью, теплой, мягкой.

— Идем, Крабат! — И повела его прочь с мельницы.

Прошли Козельбрух, пошли к полю.

— Как же тебе удалось? — спросил он, завидев сквозь редкие деревья огни Шварцкольма. — Как ты нашла меня среди всех парней?

— Я почувствовала твой страх… Страх за меня!

Как только они подошли к деревне, посыпал мелкий снег, легкий, мягкий, словно мука из огромного решета.