Крах однополярного мира

Существует ли акт выбора идеологии, осознанно осуществляемый индивидом? Думаю — крайне редко. Куда чаще выбирают не идеологию, а некоего лидера, которому «доверяют». В основном люди следуют своим житейским целям или подчиняются обстоятельствам, а о своей идеологической принадлежности просто не задумываются.

Нередко можно услышать: вот эта идеология — вредная, разрушительная, а вот та — правильная, созидательная. И вроде бы всё это верно говорится, да только практической пользы от такого говорения маловато. Потому что некий «господин N» хапнул в 90-е годы «Чеготоплавильный комбинат» и стал олигархом не потому, что следовал идеологическим установкам. Он хотел власти и богатства, получив их, стал заботиться о сохранении добытого. Для этого ему нужны соответствующие законы, определённым образом устроенное государство, и специально под охранение его благополучия «настроенное» население. А «настраивать» это население должным образом призваны специальные люди и институты в сфере СМИ, образования, культуры, политики. И то, что возникающее вследствие стремления к таким целям общество и государство какие-то там учёные головы назовут «либерально-демократическим» (или как-то там ещё) — дело десятое.

У населения при этом выбор невелик: то ли безропотно встраиваться в построенное олигархами общество, стараясь устроиться в нём получше, то ли бороться. Бороться можно либо за устранение «некоторых недостатков» сложившейся системы, либо за ликвидацию имеющегося и построение другого общества, в котором будут действовать другие правила.

Идеология (или её подобие) формируется вокруг какой-то вполне определённой, материальной цели. Если пришедшие к власти люди ставят своими целями личное обогащение и удержание власти, то выстраивается маскировочная дымовая завеса из лозунгов: «рыночная экономика», «конкуренция», «свобода личности»… Эта новая квази-идеология не предлагается взамен уничтожаемой коммунистической, её вообще не маркируют как идеологию. Это называют просто «нормальными», «естественными» принципами жизнеустройства, в котором есть место для любых идеологий и взглядов, — что аккуратно вписывают в Конституцию.

Такой подход — реализованный в России — оправдал себя (с точки зрения власти) полностью. Богатство перераспределено в пользу «реформаторов и их друзей», социальная активность общества надёжно регулируется, причем так, что само общество этого не чувствует и не замечает, пребывая в уверенности, что «борьба идей» и даже «проектов» продолжается… Продолжается использование весьма возвышенных слов и понятий: либерализм, консерватизм, социализм, национализм, гуманизм… Практически полезное осмысление этой словесной шелухи оказывается возможным только в рамках юмористической литературы: «В демократической России три типа реформ: экономические — когда чиновники грабят казну; социальные — когда они грабят народ; политические — когда они делят награбленное» (Михаил Задорнов.)

…И вот этот могучий корабль «Демократическая Россия» подплывает к зоне водоворота истории. Параллельными курсами туда же втягиваются ещё более могучие корабли: «Америка». «Европа» и «Китай». На каждом из них идёт подготовка к передрягам, к борьбе: к нападению и защите. Защите чего? Своих ценностей, своих «мечт».

Американская мечта

Американская мечта всколыхнула Америку, выпорхнув в разгар Великой Депрессии из трактата Джеймса Адамса «Эпос Америки»: «…американская мечта о стране, где жизнь каждого человека будет лучше, богаче и полнее, где у каждого будет возможность получить то, чего он заслуживает. Это мечта не просто об автомобиле и высокой зарплате, но о таком социальном порядке, при котором каждый мужчина и каждая женщина могут в полной мере достичь того, чего они способны достичь изначально, причём их достижения должны быть признаны другими вне зависимости от случайных обстоятельств рождения или положения в обществе».

Американская мечта выросла из глубоких корней. Поколения иммигрантов ехали в Америку за мечтой — мечтой о свободе от сословных и религиозных ограничений, мечтой о достатке как вознаграждении за собственный труд, мечтой о равенстве возможностей. Мечта — это сперва эмоция, а уж потом доктрина. Чтобы мечта заработала и стала действенной, она прошла через горнило культуры, причём культуры массовой, она вошла в лексикон политиков, она завоевала одну из самых великих вершин общественного сознания: она стала мифом! Интуитивно найденное словосочетание, вброшенное в контекст переживаний и чаяний, стало самодостаточным.

Существенной стороной мечты была и роль Америки в мире. Её важным компонентом стала доктрина Монро, возникшая на сто с лишним лет раньше самой мечты. И хотя её принципы (взаимного невмешательства стран) давно нарушены, Американская мечта продолжает нести в себе представления не только об исключительности Америки, её «незаменимости» для всего мира, но и уверенность в том, что Америка не «вмешивается в чужие дела», а несёт миру свет демократии и свободы, исправляет «плохие политические режимы», делая их «хорошими».