Крах плана Шлиффена. 1914 г.

С такой точки зрения можно даже сказать, что М. фон Притвиц до решения броситься на 2-ю русскую армию А.В. Самсонова явился самым последовательным учеником графа Шлиффена, предложившего блицкриг как единственную возможность Германии победить в войне на два фронта. Ведь с самого начала, сразу после Гумбиннена, Притвиц собрался сравнительно медленно, с боями отступать за Вислу, лишь бы была обеспечена победа на Западе. Конечно, русские специально сосредоточивали в районе Варшавы 9-ю армию, чтобы фланговым ударом вдоль левого берега Вислы сбить немцев, как только они отступят в вислинские крепости, но все равно все должно было быть отдано победе во Франции.

Нет сомнения, что командарм-8, оценивая итоги сражения при Гумбиннене, учитывал неопределенность его исхода. Это, в свою очередь, влекло за собой потерю темпов операции, что предполагало выход 2-й русской армии в тыл и фланг 8-й германской армии еще до того момента, как немцами будет разгромлена 1-я русская армия. Драться сразу с двумя русскими армиями для германского командования было невозможно: такая борьба означала неизбежное поражение. Поэтому-то Шлиффен и разрабатывал на своих полевых учениях два варианта действий для германской восточнопрусской группировки: и против 1-й русской армии, и против 2-й русской армии.

Ясно, что потеря времени передавала козыри русской стороне. Следовательно, в случае цейтнота более выгодным вариантом представлялся отход за Вислу. Но – с упорными боями на всей оставляемой территории. Такая точка зрения была высказана еще самим же Шлиффеном (другое дело, что 8 августа, когда Притвиц впал в панику, никакого цейтнота еще и близко не было). В 1898 г. граф Шлиффен охарактеризовал подобную обстановку, при обсуждении одной из учебных задач, следующими словами: «Если германцы окажутся втянутыми в бои с переменным успехом против одной из русских армий, то остальные будут иметь время выйти во фланг и тыл своему противнику и задавить его превосходными силами. Поэтому, если германский командующий не рассчитывал одержать полную победу, то ему лучше было, насколько это было возможно, отойти за Вислу и отказаться от решения поставленной ему задачи»[322]

.

Затем, приняв решение драться с русской 2-й армией, штаб Притвица намеревался уже вести активную оборону в Восточной Пруссии. Но перед Гинденбургом была поставлена жесткая наступательная задача – очистить от русских колыбель германской монархии. Таким образом, посылка подкреплений на Восток после постановки данной задачи перед 8-й армией была практически неизбежна. Другое дело, что нельзя было брать эти подкрепления из ударного крыла. В итоге Х. Мольтке-Младший еще больше понизил мощь удара на правом фланге во Франции, послав подкрепления на Восток, а его левый фланг не сумел притянуть к себе основные силы французов.

Миф массового сознания – «спаситель» от «русских варваров» генерал пехоты Пауль фон Бенкендорф унд фон Гинденбург – послужил прологом к переносу усилий в кампании 1915 г. на Восточный фронт. Как говорит немецкий исследователь, «бои в Восточной Пруссии превратились в замену несостоявшейся решающей победы на Западе; их можно было вновь и вновь представлять как историческое знамение»[323]. Не сумев взять Париж и тем самым реализовать «План Шлиффена», германское руководство, обманутое Танненбергом, кардинальным образом перестроило предвоенные стратегические наработки. Именно это дало англо-французским союзникам возможность создать свои армии (прежде всего, англичане) и могущественную технику (прежде всего, французы), в конечном счете сокрушившие Центральный блок в Первой мировой бойне, расколовшей Европу уже не по монархическому или антиреволюционному признаку, а по принципу национального противоборства. В свою очередь, Российская империя скатится в революцию, а затем уже – и в сепаратный выход из войны.

Не стало ли роковым решение немцев о жесткой защите Восточной Пруссии? Ослабление Западного фронта в наиболее критический момент развития боевых действий выбило последний (да и, признаться, единственный) козырь из рук Германии, не имевшей объективных шансов на победу, несмотря на поражения русских в 1915 г., несмотря на разгром Сербии, несмотря на «неограниченную подводную войну». Возможно, что если бы Клук и Бюлов умоляли Мольтке о помощи (вместо выражаемой уверенности в победе), то тот, скорее всего, и не послал бы два корпуса на Восток. В. Гренер в отношении немецких командармов правого крыла перед Марной справедливо подметил, что «приказ об отправке Гвардейского резервного и 11-го корпусов прямо вызывал на то, чтобы незамедлительно покаяться перед высшим командованием: мы ошиблись относительно результата боев…»