Крах плана Шлиффена. 1914 г.

Русское командование начала войны воевало еще по старым принципам воевания: сразился, отдохнул, понемногу пошел в преследование, которому, напомним, перед войной никто и не учил. О таком явлении в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. упоминает профессор Николаевской военной академии полковник М.А. Газенкампф. После 2-й Плевны он записывал: «Настоящая беда в том, что, куда ни повернись, везде недомыслие и беспомощность. Чрезвычайно характерно, что после каждого крупного сражения начальствующие лица на несколько дней складывают оружие. И не только перестают делать, но даже думать и заботиться о будущем, а некоторые даже уезжают отдыхать – точно смотр отбыли»[104]

. В век железных дорог в Восточной Пруссии, столь богатой железнодорожной сетью, русские преследовали противника конницей не сразу после боя, а через сутки-другие после него. За это время неприятель становился уже недосягаем. Это относится не только к Ренненкампфу, ведь и главнокомандующий армиями фронта Я.Г. Жилинский также разделял взгляды на необходимость отдыха войск после боя, в том числе и резервов, не участвовавших в сражении.

Отметим также, что до поля сражения при Гумбиннене части 1-й русской армии прошли шесть суток без дневок – то есть без дневного отдыха. Данный отрезок пути (около 120 км по воздушной линии) был пройден с боями и стычками (Сталлупенен) маршами по 25–30 километров в день. Это – выполнение русской стороной франко-русских соглашений, заключавшихся в безостановочном движении русских армий в Восточную Пруссию до тех пор, пока немцы не будут вынуждены приступить к переброскам части своих войск из Франции. Именно на 7 августа была назначена первая дневка, но действия немцев, принявших бой перед укрепленной линией реки Ангерап, спутали все планы штаба 1-й армии. Да и сам 14-часовой бой под Гумбинненом не мог не добавить тяжелейшей усталости войскам, которым не было смены.

К 8-му числу русские солдаты и офицеры, непрерывно маршировавшие от государственной границы несколько дней, а затем еще и нанесшие поражение неприятелю, выдохлись, и минимальный отдых им был необходим. Те два дня, что 1-я армия стояла на поле Гумбинненского сражения, были использованы командованием для того, чтобы подтянуть тылы. Командующий 1-й кавалерийской дивизией В.И. Гурко впоследствии вспоминал, что после 10 дней движения наступление 1-й армии «по естественным причинам застопорилось. Даже в том случае, если бы весь транспорт и тыловые учреждения Ренненкампфа находились в полной готовности, приостановить движение все равно было бы необходимо, так как большая часть его сил очень далеко удалилась от железнодорожной базы, а снабжение гужевым транспортом стало почти невозможным»[105]

.

Заблаговременно угнав свой вагонно-паровозный парк в тыл, немцы лишили русских возможности воспользоваться трофейным оборудованием, как это сделали победоносные армии Юго-Западного фронта в Галиции. Рабочие команды для перешивки железнодорожной колеи еще не были даже сформированы, ожидаемые локомотивы и эшелоны с узкоколейной Варшаво-Венской дороги только-только приступили к переброске. Пользоваться приходилось исключительно гужевым транспортом. Таким образом, преследовать откатывающегося в глубь Восточной Пруссии противника могла только армейская кавалерия Г. Хана Нахичеванского, который этого не сделал. В связи с тем, что Хан был назначен на свой пост командованием фронта и имел обширные связи в придворных кругах, сместить его П.К. Ренненкампф не решился.

Русская оперативная мысль Восточно-Прусской наступательной операции заключалась в том, чтобы дать время 2-й армии выйти на железнодорожную магистраль в районе Алленштейн – Остероде. Это должно было отрезать противнику отход за Вислу. Поэтому, как предполагалось до войны, 1-я армия не должна была форсировать свое продвижение вслед за неприятелем в глубь Восточной Пруссии, чтобы 2-я армия успела перерезать железную дорогу. То есть 1-я армия должна была приостановить свое движение в расчете, что немцы тоже приостановят свой отход.

Вероятно, что командарм-1, давая своим войскам отдых 8 августа, учитывал и этот момент. Правда, что столь уж необходимой нужды в дневке 8 августа (отдых войскам после сражения) также не было, особенно – для конницы. По крайней мере, авангарды вполне могли двинуться вперед. Просто, во-первых, русские воевали еще как бы по старинке, а во-вторых, Ренненкампф не успел наладить связь между отдельными подразделениями, чтобы твердо взять управление армией в свои руки. Этим отчасти объясняется и личное бездействие командарма вне поля боя, и отсутствие в сражении армейской конницы Хана Нахичеванского.