Крах всего святого

— А у меня они куру сперли, — выкрикнул из толпы какой-то плешивый мужик в настолько потрепанном рубище, что Амадиу сомневался, что у него могла заваляться хотя бы куриная кость. Великий магистр уже открыл рот, но, то тут, то там, раздались еще вопли, каждый из которых горожане встречали все более бурным гулом.

— … дочку мою тискал! А у нее бутон красный и расцвести не успел!

— … трех коз увели!

— … воры! Чародеи!

— … да я сам видал, как они магичествуют, провались я в бездну!

Амадиу поднял руки в успокаивающемся жесте и произнес как можно более спокойным, но властным тоном:

— Добрые жители! Всем вам будет уплачено…

— В городе опять мертвецы восстали! — раздался громкий голос с мягким акцентом. — А помните, что на Проводы произошло? Все хорошо же было, пока Мечи не явились! Руку на отсечение даю, что они и колдуют! Правильно про них говорят — ведьмаки и убийцы!

— Да что ты несешь… — рявкнул один из братьев, но другой крик оборвал его на полуслове.

— Все верно! — послышался практически тот же самый голос, но уже немного дальше. — Старик этот штуковину ту забрал, которая в замке хранилась, чтоб всех нас околдовать! Он на ярмарке мертвецов поднял, ночью чары наводил и не остановится, пока все мы в его власти не окажемся!

Приглядевшись, Амадиу сумел выхватить среди бюргеров крикуна: это был высокий мужчина, стоявший чуть позади всей толпы, кутавшись в плотный плащ с меховым воротом. Лицо его скрывал глубокий капюшон, но фигура показалась Амадиу крайне знакомой… Однако не успел великий магистр это как следует обдумать, как крики незнакомца подхватили другие горожане; не прошло и мгновения, как чаша терпения жителей, что и так были злы и распалены, окончательно переполнилась. Сначала около сапога Амадиу упало яблоко. Через мгновение ему в плечо ударила гнилая кочерыжка. А после Мечей захлестнул просто град из объедков, комков грязи и прочего мусора. Когда в дело пошли булыжники и камни, один из которых едва не разбил Амадиу голову, он понял, что лучшее, что они могли сделать прямо сейчас — укрыться и обождать суматоху, пока буря гнева не утихнет. Спорить с бушующей толпой бесполезно, а то и смертельно опасно…

— Назад! — выкрикнул Амадиу, предупреждающе подняв руку, увидав, как некоторые Мечи уже схватились за оружие.

Но они то ли не расслышали его слова во всеобщем гомоне, то ли просто не вняли им — толпа орала, визжала и топала ногами, однако, не смея сомкнуться; но вот к Корину подбежал какой-то низкорослый парень с черенком от мотыги. Он занес его над головой…

— Не сметь! — выкрикнул Амадиу. — Это приказ!

Но, увы, было слишком поздно. Блеснула сталь — и бюргер молча рухнул на землю с рассеченным лицом. Толпа на мгновение стихла, будто не веря своим глазам — а потом взревела пуще прежнего и бросилась на Мечей, намереваясь разорвать их на куски. Амадиу все же успел выхватить меч, широкими взмахами расчищая дорогу, и ринулся в ближайший дом, надеясь, что братьям хватит ума последовать его примеру. К счастью, они быстро сообразили, что драться с доброй сотней людей явно не лучшее решение, и побежали следом.

Хозяйка дома, увидав, кто вломился в ее жилище, заверещала и прямо в исподнем бросилась наружу, едва не перевернув ночной горшок. Захлопнув дверь, Амадиу вместе с Батистом, Коулом и Корином кое-как забаррикадировали его шкафом и заперли ставни, слыша, как по стенам стучат камни и удары. Дверь ухнула, и шкаф покачнулся, едва не упав — Амадиу тотчас привалился к нему спиной, надеясь, что потрескавшееся дерево выдержит.

— Великий магистр, что нам делать? — крикнул Батист.

«Думать головой, перед тем как пускать в ход оружие», — подумал Амадиу, но вместо этого произнес:

— Проверьте, есть ли задняя дверь. Живее!

Черный вход оказался заколочен изнутри, и Мечи заметались по жилищу, ища, чем можно высадить дверь; но к счастью, довольно быстро обнаружили топор, пускай и ржавый. Слыша, как стонет древесина под ударами, Амадиу, не переставая, молился о том, чтобы братья успели первые; и даже не заметил, как шум снаружи чуть стих, чтобы через мгновение вспыхнуть с новой силой, и через мгновение в нос ему ударил запах дыма, а спину обдало жаром.

«О боги…».

Произошло то, чего он боялся больше всего — кто-то из горожан решился поджечь дом, не думая о том, что ненароком может спалить полгорода. Пламя расходилось небывало быстро — и вот уже Амадиу задался в приступе кашля, утирая слезы от разъедавшего глаза и ноздри дыма. Он услыхал радостные крики со стороны задней двери — Мечи как раз сумели выломать последнюю доску — но не успел сделать и шаг, как одна из балок заскрипела и рухнула, преградив ему путь. Взглянув сквозь стену огня на братьев, которые в нерешительности застыли, кусая губы, великий магистр взмахнул рукой — и спустя миг замешательства их силуэты исчезли в клубах смога.