Крах всего святого

Матиас цокнул языком, и покачал головой. Нет, он нисколько не сомневался в том, какую «любовь» Амадиу питает к его персоне. Но великий магистр мог хотя бы постесняться выражаться в присутствии иноземца. Что подумает гость Фридании о людях, ее населяющих, услыхав, как один из них — и не какой-нибудь крестьянин, а человек титулованный и знатный — поливает грязью своего короля?

— Прошу прощения за несдержанность господина Тома. Уверяю, он не мыслил ничего дурного, — попытался чуть сгладить ситуацию Матиас. — Думается, как-нибудь мы встретимся все трое и посмеемся над этим недоразумением за графином вина… если, конечно, Амадиу даст на то согласие.

— Боюсь, вы ошибаетесь. В искренности его слов я не сомневаюсь ни на мгновение. Что же касается нашей общей встречи… При всем уважении, в этой жизни она, увы, маловероятна.

— Великий магистр, конечно, остер на язык, но…

— Великий магистр мертв.

Признаться, эта весть была едва ли не самой последней, что Матиас ожидал услышать; от неожиданности Моро даже поперхнулся и все, что он хотел сказать далее, костью застряло у него в горле. Он в недоумении взглянул на Аль-Хайи, но тот, казалось, и не думал шутить; да и кто станет веселить подобными вещами?

Матиас тотчас потерял интерес к находке Абдумаша, начав мерить залу большими шагами, даже позабыв о боли в ноге, пока в голове его роем завертелось с десяток мыслей. Великого магистра больше нет? Боги, возраст, конечно, берет свое, но Тома никогда не жаловался на здоровье. Хотя много кто узнавал о болячках только лежа на смертном одре… Надо бы не забыть послать соболезнования в Алый Оплот. Кого теперь выберет капитул? Хорошо бы кого-нибудь посговорчивей, но если это будет племянник Амадиу… Стоит узнать у Реджиса, кто из магистров наиболее лоялен — или жаден.

Так. Нужно собрать мысли по порядку, а вопросы решать по мере их поступления. Для начала необходимо узнать, что вообще случилось с Тома. На миг остановившись, Моро повернулся к арраканцу, который все это время следил за ним сквозь полуприкрытые веки, прислонившись плечом к колонне.

— Что случилось с Амадиу? Он упал с лошади и сломал шею? На него напала какая-нибудь тварь? Он подхватил хворь? Занес грязь в рану и скончался от гангрены?

— Ни то, ни другое, ни третье, — Аль-Хайи оторвался от вещи, с хрустом потянувшись, и по лицу его скользнула легкая улыбка. — Великого магистра убил я — а точнее, заставил простаков из Мьезы сжечь Амадиу и его дружков заживо.

Некоторое время Матиас просто смотрел прямо в темные глаза Абдумаша, глупо теребя рукав и пытаясь осмыслить то, что услышал. Когда, наконец, слова арраканца дошли до рассудка Моро, он одним прыжком — сам не ожидая от себя подобной прыти — оказался подле Аль-Хайи и схватил его за грудки. Тот даже не шелохнулся, абсолютно спокойно глядя на лицо Матиаса, что пошло красными пятнами и покрылось испариной.

— Что?! Ты убил Амадиу?! Зачем?!

— Он не оставил мне выбора, — пожал плечами Абдумаш, точно рассказывал о том, как раздавил надоевшую муху.

— Как… как ты это сделал?! — срывающимся голосом произнес Матиас. — Если это какая-то шутка, то она зашла слишком…

— Нет, мои слова — чистая правда. Думаю, их могут подтвердить, по крайней мере, с сотню свидетелей. Вы хотите знать, как мне это удалось? Надо сказать, куда легче, чем я думал, — ответил Абдумаш спокойным и даже дружелюбным тоном, будто бы разъясняя неразумному дитя, отчего дождь мокрый. — Я просто воспользовался ситуацией и в удачный момент подбросил сухого хвороста в разгорающийся костер людской ненависти — не мне вам рассказывать, что простой люд, мягко говоря, не питает особо теплых чувств к сильным мира сего, особенно к тем, кто может одним словом послать их на плаху. Они их боятся — а где есть страх, там клубится и злоба; и чувству этому зачастую достаточно лишь одной капли, чтобы оно вылилось через край, подмяв с головой того, кому не посчастливилось оказаться поблизости. К тому же, невежи готовы поверить в любую чушь, будь она произнесена в нужное время нужным голосом, даже и не зная, что на самом деле таится у них под носом.

— Но… боги… зачем?!зачем — Но… боги… зачем?!

— Старик встал на моем пути, — голос Аль-Хайи приобрел настолько стальной оттенок, что чуть ли не звенел; Матиас невольно выпустил арраканца и отступил на шаг, ощущая если и не ужас, то что-то близкое к нему, — а значит и на вашем тоже. Насколько я припоминаю, Амадиу давно был для вас занозой в пальце — не вы ли сами много раз говорили мне, что управлять государством было бы куда проще без ордена и уж тем более без его нахального лидера?