Красавица

Селина оглядела толпу, и ее взгляд остановился на красиво одетой паре, занимающей место на противоположной стороне. Бастьян сидел на скамейке в конце первого ряда, Одетта рядом с ним в кремовом наряде из благородного атласа и такого же цвета шляпке.

Стоит признаться, Селина уже не в первый раз украдкой косилась на них.

Она удивилась, узнав, что Бастьян, судя по всему, был отлично знаком со словами проповеди. Он повторял каждое латинское слово. Знал, когда нужно сесть, когда встать, когда опуститься на колени. Кланялся с таким благоговением, что Селина поверила его искренности.

Все это застало ее врасплох как минимум. Отчасти она ожидала, что молния пронзит его в тот момент, когда он окунет свои пальцы в святую воду у входа.

– Когда несчастье преследует детей божьих, следует принимать дарованный урок. Несчастье настигает тех, кто ослушался, – тянул монсеньор. – Ибо Он говорит с нами через книгу Откровения…

Селина закрыла глаза, силясь игнорировать его слова, хотя вокруг нее стояла жара.

– …и мы должны быть благодарны за акт покаяния, который даруется нам через эти несчастья. Нам следует благословить благородных сынов этого славного города за их безграничное великодушие и стойкий труд, – выразительно говорил старик, раскинув ладони по разные стороны своего золотого одеяния. – Наш Бог всепрощающий. Таковыми следует быть и нам.

Все внимание в церкви устремилось на Бастьяна, который держал глаза опущенными, а голову склонил в молитве.

Селине понадобилось лишь мгновение, чтобы все понять.

Этот негодяй сегодня расплатился за свои грехи! Своим «безграничным великодушием» он купил себе прощение церкви. Видимо, по этой причине он встречался с монсеньором и так демонстративно посещает сегодня церемонию.

Селина ссутулилась, уперевшись спиной в спинку скамейки, и сложила на груди руки, злясь.

Сначала он отправил своего наглого адвоката, чтобы замести следы перед городской полицией. А теперь обменял золото на всепрощение, будто бы покупает булку. Если не это поступки виновного, то Селина готова сожрать собственную шляпку и целиком заглотить полосатые ленты!

Она снова сердито покосилась на затылок Бастьяна. Хотя и не хотелось признавать это, она уважала его за такое проворство. Даже завидовала тому, как он умудрялся выходить сухим из воды.

Если бы у Селины была хотя бы десятая доля его власти, она бы могла делать все, что угодно, и никто и ничто не могло бы ее остановить.

* * *

– Селина! – махнула ей Одетта, сидя в своей блестящей черной открытой карете, которая сочеталась с парой черных, как полночь, жеребцов, остановившихся у ступеней собора.

Сделав успокаивающий вдох через нос, Селина направилась вниз по лестнице к ним. Приложив руку ко лбу, чтобы закрыть глаза от палящего солнца, она без энтузиазма поздоровалась:

– Bonjour, Одетта.

– Bonjour, mon amie. – Одетта распахнула кремово-бежевый шелковый зонтик с цветочным орнаментом, и рубины на ее камее из слоновой кости заблестели, отбрасывая солнечных зайчиков. Взгляд Одетты оценивающе пробежал по наряду Селины: – Мне нравится, с какой смелостью ты носишь такие яркие цвета. Они гораздо более интригующие, чем это пастельное море напускной вежливости. – Она неопределенно махнула рукой в сторону площади. – Ты обязательно должна рассказать мне как-нибудь, что тебя вдохновляет.

Селина задумалась на мгновение, по-прежнему держа руку против солнца.

– В Париже небо часто очень меланхоличное. Всегда красивое, даже во время дождя, но ему не хватает красок, поэтому мне хотелось обернуть в краски себя.

– Bien sûr[86], – пробормотала Одетта, многозначительно улыбнувшись. – Иди, присядь рядом со мной. – Она похлопала по сиденью, обтянутому кроваво-красной кожей, рядом с собой.

– Мне не следует, – ответила Селина, озираясь по сторонам, на людей, выходящих из церкви навстречу воскресному пеклу, которые, как она догадывалась, были частью высшего общества Нового Орлеана.

– Ах, тогда ты будешь выглядеть непокорной, верно? Селина сморщила нос.

– Не непокорной. Просто… неблагоразумной.

– Слишком скоро после несчастного случая, – кивнула Одетта.

Селина лишь улыбнулась.

– Что ж, – сказала Одетта. – Полагаю, я могу передать тебе свое приглашение и так.

– Приглашение?

– Присоединиться ко мне за ужином в «Жаке» сегодня, глупенькая. Нам все еще многое нужно обсудить относительно моего наряда для бала-маскарада. И не беспокойся, – добавила она так, будто едва спохватилась. – Мы не будем рядом с тем местом, где… все произошло.

– Я… не уверена, что это разумно. Точно знаю, мать-настоятельница…

– Уже согласилась на мою просьбу, несмотря на некоторое недовольство поначалу. Монсеньор поговорил с ней перед мессой.

– Конечно, поговорил, – проворчала себе под нос Селина, не веря своим ушам.

Очередные проделки дьявола, без сомнений.

И тут, словно он услышал мысли Селины, на вырезанных из камня ступеньках послышались ритмичные шаги. Размеренные. Селина развернулась, увидев, как Бастьян шествует мимо нее в своем пепельно-сером костюме, его соломенная шляпа съехала на лоб, а аромат бергамота и кожи по-прежнему сопровождал каждый его шаг.