Красавица

Он не остановился, чтобы поприветствовать ее, так что Селина сделала то же самое.

– Экипаж прибудет за тобой сегодня вечером в семь, – сказала Одетта, когда Бастьян сел рядом с ней, забравшись в карету одним отточенным движением. – И не беспокойся сильно о внешнем виде. Твой нынешний наряд очень хорош. – Без предупреждения она стукнула Бастьяна по руке резной ручкой своего зонтика. – Согласись, Селина выглядит замечательно?

Бастьян поджал губы и покосился в сторону Селины.

– C’est belle couleur[87]. – Он взял поводья в руки с полным отсутствием эмоций на лице.

Одетта одарила его сердитым взглядом, а затем снова улыбнулась Селине:

– Это и правда очень красивый цвет. Однако я говорила не о…

Пара вороных лошадей тронулась с места до того, как она успела закончить фразу, и их подковы застучали по выложенной камнями дороге, распугивая всех несчастных, кто еще блуждал под солнцем у собора.

В начавшейся суматохе Селина услышала визг Одетты, разнесшийся по двору, ее нелепую смесь французского и испанского, ее злость, направленную точно на свою цель.

Селина улыбнулась, однако тут же стерла улыбку с лица. Она смотрела им вслед, наблюдая, как элегантная карета поворачивает за угол церкви. Затем ее взгляд быстро сфокусировался на знакомой фигуре, смотрящей на Селину в упор с противоположной стороны ступеней. Мать-настоятельница нахмурилась, ее неодобрение было ни с чем не спутать, хотя тень от солнца и скрывала часть ее лица.

Не нужно было быть гениальным детективом, чтобы догадаться о причинах ее недовольства. В очередной раз ее попытки контролировать Селину провалились, и на этот раз благодаря не кому-то там, а самому монсеньору. Тяжело выдохнув, мать-настоятельница монастыря продолжила спускаться по лестнице, ступая гордо и твердо.

Мысленно вздохнув, Селина еще немного помедлила перед монастырем, пока украшенное башнями здание не опустело полностью и Пиппа не подошла к ней.

– Встреча прошла хорошо? – спросила у подруги Селина.

Пиппа кивнула. Теплый бриз раздувал подол ее платья из органзы.

– Хорошо, насколько это вообще возможно. Это первая женская организация, в которой я когда-либо бывала. В которую когда-либо вступала. Уверена, что не хочешь пойти со мной в следующий раз?

– Я мало чего знаю о музыке и об искусстве. Боюсь, что мало что смогу предложить вашим беседам.

– Ты знаешь не хуже меня, что беседы об искусстве далеки от объективности.

Селина лукаво улыбнулась, изогнув свои черные брови.

– Сколько светских дам уже попытались представить тебе своих несносных сыновей?

Пиппа сделала паузу, ее взгляд помрачнел.

– Трое. Один из них, может, и не настолько уж… ужасный. – Она повернулась к Селине, и ее взгляд показался ей очень одиноким. – Его зовут Фобос.

Смех невольно сорвался с губ Селины.

– Как я догадываюсь, он не похож на того, в честь кого его назвали, на бога Солнца.

– Я договорилась встретиться с его матерью за чаепитием на следующей неделе. – Пиппа тяжело вздохнула. – В конце концов, я не могу оставаться в монастыре вечно. – Морщинка собралась на ее переносице. – А возможность сделать нашу жизнь лучше только в наших руках.

Селина ничего на это не ответила. С добродушной улыбкой Пиппа взяла Селину за руку, и они отправились обратно в урсулинский монастырь.

По дороге мысли Селины причиняли ей почти физическую боль.

Нет, ей не следует идти на этот ужин сегодня. Нет, она не пойдет на этот ужин сегодня. Даже если это будет означать, что она упустит возможность насладиться чудеснейшими блюдами роскошного ресторана. Даже если ей тогда и самой придется примкнуть к какой-нибудь женской организации. Иметь что-то общее с членами общества Львиных Чертогов было плохой идеей. Они опасны. Не такие как все. Что-то темное и жуткое происходит везде, где они появляются.

И наиглупейшая глупость думать иначе.

Селина была решительно настроена делать то, ради чего она сюда прибыла. Начать новую жизнь, такую, какую и подобает вести юной особе. Отыскать подобающего молодого человека. И завести с ним много детишек, как и подобает.

И на этом все.

Селина снова печально вздохнула.

Ее собственная ложь начинала оставлять горький привкус на языке.

Как там говорил ей всегда отец?

«Чтобы научиться ценить сладкое, нужно сначала испробовать горькое».

И сегодня вечером Селина, очевидно, должна сделать именно это.

Зима, 1872

Собор Сен-Луис

Новый Орлеан, Луизиана

Тебе, должно быть, интересно, откуда в моем сердце столько ненависти.

Как сказители сказок говорят обычно, это долгая история. Длиной в несколько сотен лет, на самом-то деле. Она начинается, как и многие другие, с утерянной любви и разбитого сердца.

Я могу потратить часы напролет, рассказывая тебе о своих потерях. О том, что пережили такие, как я. Как клятвы Другого мира рассеялись, словно песчинки на смертной земле, ставя под вечную угрозу наши жизни. Это, как говорится, скандальное дело среди нашего народа.

Так как вопрос нашего выживания давно стал яблоком раздора.