Красавица

– Что ж, уверен, что этот вечер будет победителем нынешнего сезона среди пьяных собраний. Кто-нибудь желает поспорить? – Его британский акцент казался слишком благородным для вечеринки, на которой сатиры гуляют по саду. Слишком культурным для праздника, на котором напившиеся глупцы забывают о своих клятвах чистоты в лабиринте из душистых розовых кустов, не замечая цветочных шипов.

Будто бы иллюстрируя эту мысль, очаровательная молодая девушка с волосами цвета дымящихся угольков вылила бокал пузырящегося шампанского себе в глотку, то расплескалось, потекло по ее ключице и промочило ей блузку. Показались очертания ее грудей, затем она сделала вид, что сердится, якобы просто промахнувшись и не попав в рот, но потом громко и звонко засмеялась.

Какое бы внимание девушка ни пыталась к себе привлечь, ей это удалось. Глаза всех, и мужчин, и женщин, застыли на ее тонкой фигуре, глядя одновременно с укором и завороженностью. С самодовольной улыбкой та сделала оборот вокруг своей оси, огибая друзей, беззаботно, с весельем.

Пока что.

Изумленная Пиппа наконец перевела взгляд и увидела Селину. Обе, уставившись друг на друга, замерли. В глазах Пиппы блеснула обида, а ее губы раскрылись от удивления. В следующую секунду она повернулась к своему сопровождающему и начала что-то быстро ему говорить.

Селина понимала, что Пиппе понадобится меньше десяти шагов, чтобы оказаться лицом к лицу с ней. И вдвое меньше, чтобы убийца это заметил, если он находится здесь, в чем Селина была почти уверена. Нет, Селина просто не может позволить этому произойти.

Паника охватила ее. Безумный смех кружил в воздухе, смешиваясь с непрекращающимися беседами. Аромат травы и железа от свежевспаханной почвы ударил Селине в нос, когда она огляделась, ища, где укрыться.

Одним волнообразным движением Бастьян снял свою бычью маску, его серебряные глаза походили на штормовые тучи, а выражение лица стало напряженным. Точно он почувствовал беспокойство Селины.

Они уставились друг другу в глаза.

В следующую секунду Селина крутанулась на пятках и без предупреждения бросилась ко входу в лабиринт, подол ее платья кремового оттенка цеплялся за шипы, но она все равно бежала.

Тьма во плоти

Селина не знала, почему была так уверена в том, что Бастьян последует за ней.

Она лишь знала (так же точно, как то, что луна всходит над ночным небом), что последует.

Когда она оглянулась через плечо, его фигура в плаще неслась за ней, и что-то неуловимое, необъяснимое, что-то, что она никогда не испытывала прежде, пробежало по ее телу. Ускорило пульс, подстрекая ее ступать по опасной дорожке, дальше в опасную темноту.

Она Тесей. Готовящий ловушку для могучего Минотавра в проклятом лабиринте.

Точно ведомый на поводке, Бастьян следовал четко за ней. Селина ощущала его присутствие сквозь тьму, словно эта тьма окружила ее и стала ее частью. Звуки веселья начали стихать, их место заняли запахи пота и растоптанных цветов, наполняющие теплый вечерний воздух.

Селина пробежала мимо парочки молодых девушек, зажимающихся в уголке, под их ногами землю усыпали лепестки роз. У одной девушки с плеча соскользнула лямка, а румяна возлюбленной размазались по ее шее.

Заливаясь краской и извиняясь, Селина поспешила к другому углу и оказалась в тупике. Она крутанулась на пятках, высоко подняв голову. Бастьян уже стоял перед ней, темную фигуру освещала луна, а высокий поднятый воротник скрывал лицо почти полностью, голова Минотавра болталась у него на руке.

Селина сердито посмотрела на него сквозь мрак, обещая себе, что будет следовать своему плану, хотя все вокруг намекало на другое развитие событий.

– Минотавр, Бастьян? Ты серьезно?

– Мне близки монстры.

– А длинный черный плащ?

– Люблю эффектные появления. – Она не видела его лица, лишь тени и благородную линию скул. Как будто ничего в их нынешнем положении его не смущало.

Это придало Селине уверенности.

– А что насчет желтой ленты Анабель?

Бастьян сделал шаг ближе. От его кожи разило холодом.

– А что насчет ленты?

– Откуда она у тебя?

Он долго молчал.

– А почему, ты думаешь, она у меня? – Он сделал еще шаг, зажимая Селину в углу.

– Прекрати, – приказала она.

Он замер.

– Ты боишься?

– Нет. Я злюсь.

– Понимаю, – медленно протянул Бастьян. Задумчиво. – Ты думаешь, ее убил я, – тихо добавил он.

Мрак ночи мешал Селине разглядеть эмоции на его лице.

– Я уже не знаю, что думать.

– Если я скажу тебе, что не убивал ее, ты мне поверишь? Если я скажу, что нашел ленту на лестнице, это будет похоже на правду? – Он снова приблизился, грациозно, как пантера, понизив голос еще больше. – Или ты мне поверишь, если я скажу, что эта лента принадлежала той, в кого я очень давно был влюблен?

– Я… не знаю.

– А ты хочешь мне верить? – Это звучало так, словно сам Люцифер задавал Селине вопрос, в его голосе проскальзывала какая-то дьявольщина.

«Да», – сказало ее сердце.

– Нет. – Селина сжала руки в кулаки.

– Врунья. – Последний шаг, и лицо Бастьяна осветила луна.