Красно-золотая прядь

Миссис Брейн задумчиво оглядела комнату, и ее глаза, как и мои, остановились на зеркале. – Какая ты молоденькая рядом со мной, – сказала она, – и такая яркая, с такими чудесными волосами! Я действительно очень люблю тебя, ты знаешь, и у тебя должна быть какая-то история с твоей красотой и твоим "величественным видом", и тем ореолом трагедии, о котором говорит мистер Дебни. – Она дразняще улыбнулась, но мне было слишком грустно, чтобы улыбнуться в ответ.

– Моя история не романтична, – с горечью сказала я, – она скучна и грязна. Вы очень добры ко мне, дорогая миссис Брейн. – Я почти плакала. – Жаль, что я не могу сделать для вас больше.

– Больше?! Если бы не ты, дитя, я бы убежала из Пайн и никогда не вернулась. Никакие побуждения, никакие соображения не удержали ли бы меня в этом месте.

Она, конечно, говорила так, как будто имела в виду какое-то очень весомое побуждение и соображение.

– Почему вы остаетесь, миссис Брейн? – Спросил я импульсивно. – По крайней мере, почему бы вам не уехать для разнообразия? Это принесло бы вам столько пользы, и это было бы замечательно для Робби. Почему, миссис Брейн, вы не покидали этого места ни на день с тех пор, как умер ваш муж?

– Нет, дорогая, – печально ответила маленькая леди, – едва ли на час. Это моя тюрьма. – Она снова оглядела комнату и добавила, словно разговаривая сама с собой, – может осмелиться?

– Осмелиться? – Повторила я.

Она укоризненно улыбнулась. – Это было глупое слово, не так ли? – Опять этот мучительный вздох. – Видишь ли, я глупый маленький человек. Я не в состоянии нести груз чужих секретов.

Я снова повторила, как какой-то безмозглый попугай, – есть секреты?

– Конечно, есть секреты, дитя, – нетерпеливо сказала она. – У каждого есть секреты, свои или чужие. У тебя, без сомнения, есть секреты?

У меня были. Ей удалось заставить меня замолчать. После этого мы работали стабильно, и больше никаких попыток заговорить не предпринималось.

Тем не менее, лежа на кровати, пытаясь читать и ожидая вызова Мэри, я решила, что приложу все усилия, чтобы вытащить миссис Брейн и Робби из дома. Я пришла к выводу, что моя хозяйка стала жертвой легкой мании, одним из симптомов которой был страх покинуть свой дом. Я решила посоветоваться с доктором Хаверстоком и попросить его прописать Робби и его матери смену обстановки. Это могло бы излечить малыша от его нервных страхов. Как жаль, что я не придумала этот план на несколько дней раньше! Как я сожалею о своей задержке!

Мэри долго не приходила. Должно быть, я заснула, потому что через некоторое время почувствовала, что соскользнула на подушки и моя книга упала на пол. Я встала, чувствуя себя несколько испуганной, и посмотрела на часы. Была уже половина первого, а Мэри так и не пришла. Я подошла к своей двери и обнаружила, что она заперта. Я вспомнила, что у меня был другой план, чтобы Мэри заперла меня, и я предположила, что она забыла, что наше окончательное решение было в пользу другого плана, или она предпочла присматривать за Робби в одиночку. Мне было немного обидно, но я смирилась со своим заключением и вернулась в постель. Я погасила свет и очень скоро снова заснула.

Меня разбудил ужасный крик. Я села в постели, оцепенев от страха, сердце мое бешено колотилось. Потом я подбежала к двери, вспомнила, что она заперта, и встала посреди комнаты, сжимая руки.

Крики прекратились. Робби приснился кошмар, и все было кончено. Слава Богу! На этот раз мое алиби было установлено без всяких сомнений. Я испытала огромное облегчение, потому что сама начала бояться, что гуляла во сне и, возможно, под влиянием описания любимого кошмара Робби, бессознательно разыграла ужас у его кровати. Через некоторое время, когда в доме стало довольно тихо, хотя мне показалось, что я слышу, как Мэри ходит по комнате, я вернулась в постель. Когда она сможет оставить своего подопечного, я знала, что она придет ко мне со своей историей. Я старалась быть спокойной и терпеливой, но у меня это не очень получалось.

Было уже почти утро, слабый зеленоватый свет разливался по небу, раскрывая веерообразные пальцы сквозь щели моего ставня. Через некоторое время, показавшееся бесконечным, в коридоре послышались шаги. Это была не мягкая, как у кормилицы, поступь Мэри, а быстрые, решительные шаги мужчины. Он остановился у моей двери. Не было никакой церемонии стука, не поворачивался ключ. Ручка резко повернулась, и, к моему крайнему изумлению, дверь открылась.

Там стоял Пол Дебни, полностью одетый, с бледным и мрачным лицом.

– Выходи, – сказал он. – Пойдем со мной, посмотрим, что случилось.

Я заметила, что он держал одну руку в кармане и что карман оттопыривался.

Я встала, все еще в халате, с распущенными волосами, заплетенными в две длинные растрепанные косы, и ошеломленно подошла к нему. Он взял меня за запястье левой рукой, другая все еще была в кармане. Его пальцы были холодными и твердыми, как сталь. Я немного отпрянула от них, и он странно, жестоко потряс мое запястье.

– На что это похоже, а? – Прорычал он.