Красное, белое и серо-буро-малиновое

И только в 90-х годах ХХ века, когда головотяпские историки по поручению головотяпских же властей занимались положительным решением вопроса канонизации Агафьи, стало ясно, что:

Первое. «Месяц сизый» означает октябрь, поскольку холодно, но морозы ещё не наступили, потому носы у всех сизые, а не красные, как в мороз, или телесного цвета, как в летнюю жару. То есть Агафья пророчествовала наступления важных событий в октябре 1917 года.

Второе. «Куда петуха занесёт». Петух всегда ассоциируется с пожаром. То есть этими словами Агафья предупреждала сограждан о наступающем пожаре гражданской войны, поскольку слово «занесёт» означает бескрайность бытия. «Всё будет гореть, граждане!» – предупреждала Агафья.

Третье. А «ой, боюсь» означает сомнение в том, что головотяпы сделают правильный выбор.

Эх! Обладай глуповцы тех времён умом и проницательностью современных историков – они бы не допустили того развития событий, которое на горе всем произошло. Но история не терпит сослагательного наклонения. У неё наклонение чёткое – что дышло: куда повернёшь, то и вышло. Это относится, правда, исключительно к головотяпской истории. Российская же историческая наука, в качестве лаврового венка украшенная трудами бывшего министра культуры Мединского, вне подозрений.

Итак, городская сумасшедшая Агафья бегала, выпивала и пророчествовала, как Кассандра, а её, как и Кассандру, никто и не слушал – блаженная, что с неё возьмёшь?! Царская власть закончилась, губернатор ушёл в отставку и уехал в Петроград за инструкциями, где и потерялся, а город Глупов остался без руководства.

В первый день городовые ходили с красными бантами на груди и со всеми здоровались за руку, даже с последними пьяницами, которых прежде этой же рукой хватали за ухо и тащили в участок. Обыватели почувствовали, что грядут новые времена: никто их не порол, а даже напротив, здоровались за руку. Даже князь Ани-Анимикусов, владелец обширных земель в Глуповском уезде с усадьбой в селе Болотно-Торфяное и одновременно председатель местной Думы, проезжая в своём автомобиле на заседание Думы, милостиво изволили, выглядывая из окна автомобиля, махать ручкой глуповцам.

Глуповцы подумали, что им всё позволено, и стали собираться по поводу и без повода на всякие митинги, где каждый что хотел, то и говорил.

В таких условиях Глуповская Дума во главе с Ани-Анимикусовым не знала, что и делать. Депутаты ходили из угла в угол, с сосредоточенным видом разглядывая что-то у себя под ногами или задрав головы к потолку, искали ответ на сакраментальный вопрос: «Что делать?». На потолке они ничего не находили и вновь обращали свои взоры долу. Самым находчивым оказался член Думы меньшевик Хренский, учитель географии. Он, прохаживаясь по залу во время очередного заседания Думы, вдруг срывающимся голосом крикнул на весь зал:

– Господа! Я понял, что мы должны делать! Мы должны создать Совет рабочих депутатов! Да-да! Глуповский Совет рабочих депутатов! Помните – в девятьсот пятом году был такой: мы его тогда ещё казаками разогнали, а председателя Живоглоцкого в Сибирь на каторгу сослали? Давайте создадим этот Совет и возглавим его, иначе его кто-нибудь без нас его создаст и возглавит! А Думу распустим, как устаревшее наследие царского режима!

Члены Глуповской Думы пришли в ужас, затопали ногами и зашумели:

– Не хотим никаких Советов! Мы и сами – власть! Нечего тут! Взял себе в голову – нас устаревшим наследием назвать?! Может, мы самые передовые в мире и есть? Ишь ты, а ещё меньшевик называется…

И прогнали с позором Хренского, оставив, впрочем, его как члена Думы в своих рядах, но права голоса лишили. Хренский, недолго думая, сбегал в Глуповский купеческо-промышленный союз, где тоже все сидели в растерянности, взял в аренду оттуда двух самых толковых деятелей этого Союза из купцов и заполучил вместе с ними часть кассы Союза «на дело революции».

По дороге из купеческо-промышленного союза в Думу Хренский встретил слонявшихся без дела репортёров, которые бросились к нему за новостями.

Хренский заявил им, что отныне во всей Головотяпии началась новая «безцаревая» жизнь, затем неожиданно для всех и для себя в том числе подошёл к глазевшему на них с выпученными глазами и открытым ртом дворнику, пожал ему руку и сказал ему «товарищ». После чего вместе с двумя купцами влетел в здание Думы и занял одну из комнат здания на первом этаже налево от входа.

На двери в эту комнату он повесил собственноручно написанную бумагу:

«Глуповский совет рабочих депутатов. Вход свободный – по предварительной записи!»