Красные крылья

— Ответь: «Хорошо, товарищ полковник!» — подсказал Ширяшкин.

— Х-хорошо, — ответил Санёк.

— В школу ходишь?

«Не разрешит лететь», — подумал Санёк, а вслух произнёс:

— Буквы знаю…

— Не боишься лететь?

— Ответь: «Никак нет, товарищ полковник!»

— Никак… никак… — дальше Санёк от страха забыл.

— Ну, если ты, юноша, не боишься, то и мы не боимся, — сказал полковник.

Это следовало понимать как шутку, и военная женщина улыбнулась кисло-сладкой улыбкой. Да и остальные с некоторым опозданием улыбнулись. Только командир остался неподвижным — ничего не слышал.

Полковник первым забрался в самолёт по приставной лесенке.

— Зайдём последними, — сказал отец, — в самолёте душно.

Стрелок собрал заглушки.

— Зачем на них флажки? — спросил Санёк у отца.

— Чтоб не забыть. Видишь, флажок болтается — значит, оставил заглушку. А вон на рулях зажимы — это струбцины. Они — чтоб рули не раскачивало ветром.

Стрелок услышал, о чём разговор, и сказал:

— А ещё, чтоб чего-нибудь не забыть перед вылетом, надо знать песенку. Вот эту. — И он запел вполголоса:

Две струбцины от руля,Да струбцина у киля,С радиатора подушка,С обогревателя заглушка,И бензина полный бак!

— Ну, понравилась песня? — спросил он.

— Понравилась, — ответил Санёк.

— Песня, конечно, не больно-то красивая, но если в ней упустишь хоть слово, то… сам понимаешь.

Санёк ничего не понимал.

— Что будет?

— Вот твой отец объяснит. Заходите в самолёт, товарищи, а я ещё раз обегу машину. На всякий пожарный случай.

— Забудешь заглушку в радиаторе, — объяснил отец, — масло перегреется, и мотор остановится. Можно упасть.

Все забрались в кабину.

Полковник сидел спереди, у самой пилотской кабины, и держал на коленях свёрток.

Ширяшкин, который оказался рядом с Саньком, шепнул, кивая на полковника:

— Везёт сверхсекретный пакет, — и приставил к губам палец. — Тс-с! Молчок! Знаем только вы и я.

— Что в нём? — спросил Санёк также шепотом.

— План всей войны. Тс-с! Следи, чтоб он его где-нибудь не потерял. Но главное, чтоб не украли. Диверсанты и шпионы давно охотятся за этим пакетом. Понял? Тс-с!

ПОЛЁТ НАД МОРЕМ

В самолёте Санёк с родителями устроился как раз под стеклянным куполом, где пулемёт. В проходе между откидными сиденьями стояла рубчатая тумба со ступеньками, на которую можно становиться ногами — иначе не дотянешься к пулемёту. Пассажиры сидели лицом друг к другу и обливались потом. В раскалённом на солнце самолете было душно и пахло эмалевой краской.

Лётчики ходили взад-вперёд по наклонному полу пассажирской кабины и гремели сапогами.

Глухой командир медленно прошёл вдоль сидений, и вид у него был хмурый — наверное, уши болели. И вдруг подмигнул Саньку и снова нахмурился. Санёк от неожиданности никак не мог сообразить, подмигивал ли ему командир или это померещилось.

Стрелок, сбивший два самолёта, забросил в кабину заглушки, втянул лесенку и захлопнул дверь. Он тоже казался чем-то озабоченным.

Военная женщина шепнула штатской:

— Я вообще-то боюсь.

— Бойся не бойся, а лететь надо, — отозвалась штатская.

Санёк улыбнулся, показывая, что ничего не боится. И увидел, что мама вышивает свои маки. Неужели она тоже боится?

— Маршрут такой, — сказал ей отец. — Из Баку в Красноводск через Каспий. Красноводск — городишко, где не встретишь и дерева.

— Над морем лететь опасно, — сказала мама, откладывая пяльцы.

— Ничуть, — успокоил её отец. — То же, что и над сушей. Вот, правда, над морем труднее работать штурману. Над сушей если заблудился, отыщи железную дорогу, снизься да и погляди название станции на здании вокзала. В море глядеть не на что — кругом вода.

Санёк поглядел, не потерялся ли план войны, пакет был на месте. То есть на коленях полковника.

— Не люблю летать пассажиром, — сказал отец. — Просто ненавижу в полёте сидеть сложа лапки. Как кролик. Подопытный.

Санёк вспомнил соседского кролика. Белый, пушистый, с большими испуганными глазами. Он ел букеты одуванчиков. Потом исчез. Ходили слухи, что его съели самого.

Впереди что-то загудело, и — было видно в иллюминатор — закрутился пропеллер. За ним другой. На месте винтов образовались прозрачные, слегка подрагивающие круги.

Самолёт с запущенными моторами долго стоял на месте и рычал то громче, то тише. А Санёк думал о бедном кролике. Неужели его убили?

— Что с тобой? — спросил отец.

— Кролика жалко.

— Жарко? Теперь всем жарко. В воздухе будет прохладнее. Потерпи.

— Не жарко, а жалко — кролика, — поправил Санёк.

— Какого ещё кролика?

— Белого.

— Белого? Такого несмелого?

Санёк кивнул.

— Вот кончится война, мы, может, заведём кроликов.

Санёк обрадовался, думая о кроликах, которые будут у него после войны.

— Моторы гоняют, — сказал отец. — Пробуют по всем режимам.

— А если мотор остановится? — спросила мама.

— Аэроплан пойдёт со снижением. Тогда надо будет облегчать машину — выбросить за борт всё лишнее.

— О боже! Что же нам выбрасывать? Чемодан?