Красный бамбук

Хотя отношение тут к жизни и смерти – от нашего сильно отличается. Реальный случай, когда командира вьетнамского батальона разжаловали в рядовые (а могли бы и расстрелять!) за потерю приданных пушек (Зис-3, которые в Советской Армии с вооружения снимаются, заменяясь на 85-миллиметровые), а что в том же бою людские потери были больше сотни, это «необходимые издержки». И сейчас, вьетнамцы заверяют, что в установленный срок три батальона начнут активные действия в дельте Меконга (попросту – будут обстреливать все «не наше» что мимо плывет), чтобы отвлечь внимание (и силы) америкосов от верхнего течения Сайгона (реки). Какие там будут потери – страшно представить. Но – за свободу Отечества ничего не жалко, вы только хорошо сделайте свое дело, советские друзья!

И еще два батальона с артиллерией выдвинутся к реке Сайгон по пути нашего движения. Если нам навстречу пойдут американские катера, их встретят прямой наводкой (безоткатки СПГ, речным канонеркам хватит). Ну и конечно, нас прикроют, если придется бросать все и уходить (но надеюсь, до этого не дойдет). Вот в бога никогда не верил, но в этот раз просил – господи, если ты есть, дай нам сейчас дойти и торпеды выпустить, а после, делай с нами что хочешь!

И ведь услышал Бог мою молитву (и наверное, не только мою). Судя по тому, что случилось.

Шкипера одной из выбранных лодок звали Нгуен (после я узнал, что это не имя, а фамилия, причем «монархическая», по имени последней правящей династии, больше трети всех вьетнамцев с этой фамилией ходят). Очень старый, с лицом как печеное яблоко, но весь жилистый, подвижный. Владелец этой самой лодки, уже тридцать лет ходит на ней тут, знает все мели и протоки. Еще в экипаж входили его сын (отвечал за мотор), жена сына (на камбузе и по хозяйству) и двое мелких (внуки – за палубных матросов и грузчиков). Эта лодка была и семейным домом, и средством заработка – всем, что эта семья владела. Теперь им, по приказу Родины и Партии, идти в огонь – ведь стрелять в них после пуска торпед будут из всего, что стреляет, и лодку по-всякому придется бросить, и неизвестно, кому выплыть повезет, да и те, кого бинксуеновцы (это здешние «полицаи») поймают, после завидовать будут тем, кто сразу погиб!

– Ваня, ну разве так можно? Пусть хоть малышня в этот рейс не идет.

– Я это и хотел – заменить младших, нашими солдатами. Но товарищ Нгуен обижается.

Ну и история у этого старика, как оказалось! Наша картина «отец партизана» – двое сыновей во Вьетконге воевали и погибли, лишь младшему разрешили остаться, чтобы отцу помогать. И мелкие, это сыновья тех, которые партизаны. Жену у старого Нгуена убили еще при французах – патруль стал с берега стрелять, чтоб причалили для досмотра, и случайная пуля… французский офицер после целых десять франков дал, «в компенсацию». А сам Нгуен на этой самой лодке уже сколько лет, и оружие возил, и людей, и мины – зная, что если американцы поймают, то конец и ему, и всем на борту. И теперь просит, чтобы на этот, самый важный бой – с теми, кто проверен.

– Меня и мою лодку на реке знают. Один лишний человек – за пассажира сойдет. А двое-трое, да еще вместо моих – уже подозрение.

Ну, раз так, тебе виднее. Все же, не совсем понимаю я вьетнамцев. Вот север Вьетнама и Лаос – это как раз те места, что в мое время «золотым треугольником» звали, опиум тут растили, и в это время уже плантации есть – однако же, среди вьетнамцев на удивление мало употребляющих, ну ничего похожего на Китай, где это стало всеобщим бедствием. В Китае я думал, это из-за собачьей жизни – там такая нищета и беспросвет, что никто не знает, жив ли он будет через неделю, вот и курят, чтобы забыться и напряжение снять. Ну а во Вьетнаме, как я успел заметить, хоть отношение к жизни тоже куда как философское, но все-таки оптимизм есть, планы строят, чтобы дом, хозяйство, семья – четко понимая, что наркота этому не способствует, а оттого на употребляющих смотрят, ну как у нас в России на законченных алкашей. А куда тогда опиум девают? Оказывается, на экспорт – в Таиланд, в Малайю, даже сайгонским властям! Оттого кстати, это направление (от Сайгона на север и к лаосской границе) до сих пор считалось у американцев «спокойным», тут основной наркотрафик и шел. Причем совместным предприятием Вьетконга и Бин Ксуен!

– Мы у них всякие полезные товары покупаем, которые долго и сложно с севера везти. Или даже оружие и патроны. Ну а мы им – опиум. Ведь коммунизм ничего не имеет против – если американские солдаты будут его употреблять?

Вот так и в мое время было – «не поймешь, где кончается коммунизм и начинается наркомафия». Но вслух я этого, конечно, не сказал. Мое дело здесь и сей час – это чтобы завтра в порту их транспорта взлетели на воздух. Ну а политикой после – пусть другие занимаются.