Красный бамбук

И тут сходится. Инженер – и в то же время управленец высокой квалификации и ранга. Значит, именно она была «серым кардиналом», теневым «генералом гровсом» советского «Манхеттена» – а идиот Эрл ходил буквально рядом и ничего не понял? А теперь она официально, главный порученец у Пономаренко, а реально, как агент-контролер этого мира, от «задверцев»?

– В таком случае, может доведете до своей стороны и нашу позицию? – Райан постарался изобразить наиболее дружелюбный тон – что моя страна здесь искренне сожалеет о том, что случилось там. И приложит все силы, чтобы такого не допустить. Со своей же стороны мы можем предложить добрососедские отношения, взаимное уважение интересов… и вы упомянули о торговле, так смею заверить, что Соединенные Штаты…

Райан осекся, увидев выражение лица Лазаревой.

– Что ты мне можешь предложить? – прошипела она подобно разозленной кобре – чистое небо над головой, без вечных серых туч, с которых падает радиоактивный снег. Солнечное тепло, чтоб можно было выйти наружу без спецкостюма. Вкус свежих фруктов, а не питательных брикетов из биофабрики. Моих родителей, сгинувших в первые дни этой войны. Спокойствие увидеть своего мужа и детей живыми и здоровыми – и завтра, и через неделю, через месяц, год. Наши города, музеи, театры – ставшие пеплом. Зеленый лес, луг возле речки, в которой можно рыбу ловить. Трава, по которой можно бегать босиком. Все это у меня, у всех нас, украли вы – пусть не вы лично, мистер Райан, но ваши потомки. Которые ничем не лучше вас!

И тут сходится – механически отметил Райан – война, в начале которой и там русским пришлось бросить на передовую даже женщин. Затем, когда положение выправилось, с фронта отозвали – тех кто выжил и ценную специальность имел. Жизнь в подземельях – а ведь Лазарева еще десять лет назад на улице всегда вуаль носила, хотя этот предмет туалета тогда в СССР считался «буржуазным», глаза привыкли к искусственному освещению, а не к яркому солнцу? И даже чисто женское – терпеть не может военную форму, зато неравнодушна к нарядам, изголодавшись по ним в том мире. Неужели все правда, как бы невероятно ни звучало? И что тогда – молиться, боже, спаси Соединенные Штаты?

– Анна Петровна! – произнес Сталин – вы пожалуйста не путайте личную позицию с государственной. Господин Райан приехал по конкретному вопросу – узнать, воюем мы, или пока еще нет.

Анна мгновенно подобралась, потупила глаза. Что не совсем сочетается с ролью «чрезвычайного и полномочного»! Информация к размышлению – но смотрим, что дальше.

– В данном случае моя личная позиция полностью совпадает с позицией моей стороны – сказала она уже более спокойным тоном – выживание так называемого американского народа абсолютно не является приоритетом. А вот голубое небо над всей этой планетой – является. И лишь поэтому наша сторона пока стоит за мир. До тех пор, пока американцы не начнут войну. Тогда – никаких моральных ограничений.

И добавила, посмотрев на Райана:

– Не могу сказать, каков технически будет ответ. Лишь предположить с достаточной вероятностью. На ваш Йеллоустоун ничего не упадет – лишь до того, как ваши Бомбы не будут сброшены на какой-либо советский город. Равно как и наших друзей – например, Рим или Берлин мне будет искренне жаль. Вспомните, что я говорила вам раньше – мы там не идеалисты, а прагматики. Сейчас этот мир интересен нам, как возможный «запасной аэродром» – когда само знание, что он есть, помогает выстоять. Я очень надеюсь, что этот вариант так и останется в запасе – но если придется к нему прибегнуть, это будет страшно не для СССР, а для вас. Потому что я, уже привыкнув к реалиям этого мира, могу хотя бы с вами беседовать – а представьте, что будет, когда сюда явятся десяток миллионов «товарищей куницыных», с опытом и оружием следующей мировой войны и психологией «сколько раз увидел американца, столько раз его убей». Да, сейчас у нас нет лишних ресурсов на масштабную военную операцию в этом мире, параллельно с идущей там войной – но если утвердят план эвакуации, энергию жалеть не станут. Впрочем, даже ограниченное вмешательство может оказаться для вас очень тяжелым. Вы ведь так и не узнали тайну «синего света», что было в Шанхае, пять лет назад?

– Проход для еще одной «моржихи»?