Красный всадник (Уот Тайлер)

— С тех пор прошло четыреста лет, а героиня, как и прежде, молода, — улыбнулся Тайлер.

— Ты хорошо смеешься, вождь, — сказала Иоанна. — По смеху узнается человек. Дурной человек не умеет смеяться. Мой муж, например, только хихикает, и то лишь после чарки с вином.

— Для хорошего смеха ему одного питья мало. Ты, верно, его плохо кормишь? — сказал Болл.

— Разве вождь не убедился, что я неплохо готовлю жаркое?

— Не забудь напомнить об этом, когда мы сядем сегодня ужинать, Иоанна. А пока я пойду проверю посты.

Уот накинул на плечи свой белый плащ и вышел. Вслед за ним вышли лавочница и Джон Болл.

Дождь перестал. Над землей плыли серые, тяжелые облака. Крестьяне разжигали костры, протирали оружие.

Напротив палатки, на перевернутой корзине, сидел Боб и выкручивал намокшую под дождем рубаху. По большой луже шлепал босыми ногами худой мальчишка лет тринадцати.

Уот остановился и посмотрел на его довольное, раскрасневшееся лицо. При виде Уота подросток просиял.

— Это Питер, сын Джеймса Воллена из Фоббинга, — сказал Боб.

— Почему же он здесь, а не с эссексцами?

— Он хочет быть с тобой, Уот, так же как и я. А в Майл Энде его сестра с отцом.

— Мой отец участвовал в осаде Рочестера и сильно пострадал там в схватке с охраной, — сказал робко мальчик.

— Что же с ним? — спросил Уот, глядя с добротой и участием.

— Его ударили по затылку. А кто — он не видел. Отца нашли на верху центральной башни в беспамятстве. Он не покинул отряд, хотя и ранен.

Уот подошел к мальчику и потрепал его мокрые волосы.

— Значит, хочешь быть со мной?

— Да, сэр.

— А это, знаешь, совсем не то, что ловить дроздов с помощью веток, обмазанных клейстером, и получать за это тумаки от лесничих.

— Знаю, сэр.

— Ишь, какой он храбрый! — сказала Иоанна. — И как он много знает!.. А ты, парень, знаешь, что белье надо выкручивать в другую сторону? — повернулась она к Бобу. — Дай-ка сюда.

Боб, покраснев, нерешительно передал ей мокрый жгут.

— Вот как это делается, — сказала Иоанна.

Пастух смотрел не на рубаху, а на высокую, стройную лавочницу. Она это заметила.

— Не надо, не гляди так.

— Почему же? Я уже пятый день смотрю на твою алую ленту.

— И напрасно, — сказала Иоанна. — На вот, возьми, повесь просушить у костра.

Она выпрямилась и пошла от них, высоко подняв подбородок.

Раздавшийся сзади цокот копыт заставил Уота оглянуться.

— Я посол короля! Я посол короля! — выкрикивал всадник, сдерживая разгоряченную лошадь. — Мне нужен Уот Тайлер!

Подскакавшие на конях постовые окружили его.

— Что еще здесь такое! — Посланник еле сдерживал ярость. — Кто будет Уот Тайлер? Эй вы, что смотрите? — он обращался к тем троим, что стояли у лужи. — И уберите-ка копья! Я ведь приехал без оружия. Для переговоров.

— Для переговоров? Ну так говорите. Слушаем вас, — сказал Уот, лицо его стало суровым. — Что-то много посланников от короля.

— Я уже объяснял — мне нужен Уот Тайлер.

— Я Уот Тайлер.

Всадник прорвался сквозь ряд стражников и подскакал вплотную к Тайлеру.

— Если ты Уот Тайлер, то слушай. Король прислал объявить, что прибудет к вам из Лондона завтра, в час заутрени.

— Кто вы, принесший эту весть? Как вас зовут?

— Джон Ньютон, если тебе угодно. Теперь прощай! Меня ждут у дороги, — всадник повернул коня.

— Нет, постойте. Ваше имя Ньютон?

— Да, но я должен ехать. Меня ждут мои сыновья, которые сопровождают меня.

— Так. Эй, стража, взять сэра Ньютона под арест! А насчет встречи с королем сэр может не беспокоиться. Это уже наше дело.

— Вы не смеете!.. — глаза посла округлились. — Что еще толпа намеревается вытворять?!

— Я дважды не повторяю приказа. Боб, позови Джона Керкби. Какого еще Джона Ньютона присылают нам из Лондона? Как мне докладывали вчера, один Джон Ньютон уже сидит в тюрьме. Его поймал рыбак из Керрингэма. Имя рыбака я хорошо помню — Тоби Снейк…

Уже давно стемнело, погасли костры. Где-то у дороги мелькали сторожевые огни факельщиков. Сон овладел восставшими. Но Уоту не хотелось спать. Ночь не освежала голову, не успокаивала мысли: слишком жаркой была борьба, в которую он вступил открыто, в полную меру своих сил, борьба, когда на карту ставят все.

А что позади? Барщина с малых лет, тяжелый подневольный труд. И везде — где бы Уот ни был, ни работал, ни жил — насилие, обман. Ложь и несправедливость, насилие и обман…

…Жак Риго неожиданно получил большое наследство и купил у разорившегося фламандца граверную мастерскую. Когда Уот отслужил свой срок в английской армии, расквартированной во Франции, он поступил в заведение Риго. Там уже работало девять подмастерьев. Он стал десятым. И маленький французский городок на берегу маленькой быстрой реки сделался его пристанищем.

Среди тихих унылых подмастерьев Уот выделялся. В нем угадывались внутренняя независимость, уверенность. Был он хорошо сложен, крепок здоровьем. Говорил Уот немного. Может быть, поэтому слова, которые он произносил, звучали всегда с особой прямотой и вескостью. Кроме того, в мастерской знали, что он научился в армии читать и знает наизусть отрывки из «Петра-пахаря» Ленгленда[41].