Краткий экскурс не в свое дело

Рядом со мной завозилась и что-то забормотала во сне Вика. Аленка безропотно уступила ей свое место, и она подкатилась мне под бок. Бедный ребенок! Ей еще предстоит пережить смерть Майи. Невольно подумала: было бы лучше, если бы Майя оказалась замешена в неблаговидной связи с Михаилом. Тогда бы предстоящие переживания немного поблекли. Но, судя по заявлению Петра, – не замешена.

И почему Суворова подставили под ответственность за ее гибель, а не убили?… Почему, почему… Дурацкий вопрос! Потому что убийце он нужен живой.

Решили попугать? Оригинальный метод! Чем могла провиниться несчастная Майка – женщина не от мира сего? И эта попытка похищения девочки почти пять лет назад? Впрочем, она могла быть не связана с основной цепочкой событий. Просто похитители решили поживиться за счет Суворова… Бедный Сергей Владимирович!

Мне вдруг стало неудобно лежать. Возникло огромное желание перевернуться на другой бок, но я боялась пошевелиться – Вика могла проснуться. Наверное, на моей физиономии отразилась целая гамма страданий, только этого никто не видел.

Стараясь отвлечься, я подумала о том, как могла бы сложиться моя судьба, не разбросай нас с Вовкой жизнь по разные стороны друг от друга. Наверняка со временем некоторые его достоинства, например, редкую выдержку и немногословность, я стала бы воспринимать как недостатки. Почему бы не обозвать это в дальнейшем угрюмостью? Или замкнутостью?

А уж что касается моей персоны, то тут полный простор для ревизии. Всегда славилась своим умением впадать в прострацию в самые неподходящие моменты, а также притягивать к себе неприятности различного масштаба. Вполне возможно, что мои внешние данные, а заодно и хорошие умственные способности, проявляющиеся исключительно в рабочее время, вскоре перестали бы действовать в качестве смягчающих обстоятельств. Тем более что с возрастом дурнеют и дуреют.

И вообще – жизненная практика всех моих знакомых показывает: любой золотой муж начинает терять романтический ореол довольно быстро после замужества, трансформируясь в необходимый предмет домашней обстановки. Только одушевленный. Действует великая сила привычки, плавно заменившая страстную или нежную (кому как нравится) любовь. А сама эта любовь хоть и не сразу, первоначально даже с чувством неловкости, начитает обращать внимание на хорошо знакомый объект – тот самый или, вернее, ту самую, где она и зародилась. Короче, женщина начинает любить себя – единственную и неповторимую. Мужчины считают это проявлением эгоизма, не задумываясь о том, что сами погрязли в нем, как в болоте. Причем изначально. Есть, конечно, исключения. Только я о них не слышала. Ну почему, если я задерживаюсь по дороге домой на лишних десять минут, Димка на ушах стоит, доказывая, что он чуть с ума не сошел от страха, а я, безалаберная, даже не удосужилась сообщить о задержке? Зато, когда он пропадает почти на сутки, не соизволив об этом предупредить, – это в порядке вещей. И очень искренен в своем удивлении: «А к чему треволнения? Что со мной может случиться?»

Кстати, я забыла о главном: если бы вышла замуж за Вовку, не встретила бы Димку… Какой ужас! И не было бы Алены и Славика! Ужас вдвойне! Нет, втройне! Забыла про любимую свекровь. А там еще кошки, Наташка…

Ой, мама дорогая, всех не пересчитаешь! Кошмар на улице Вязов – ничто по сравнению с этими мыслями. Придет же в голову такая мура! Вот что значит безделье. Нет, надо тихонько выбираться из этой тихой обители. Эдак не заметишь, как мысленно примеришь на себя положение жены президента страны. На фига ж они все мне нужны, эти чужие мужики? Свой муж иногда так достает, что возникает желание пожить одной. Полчаса вполне достаточно.

Осторожно, но решительно попыталась выкарабкаться со своего места. Затекшая правая рука с готовностью заныла. Освобождаемое мной пространство, не просыпаясь, заняла Вика, разместившись наискосок. Зато проснулась Наташка. Глянула на меня настороженным оком – второе плотно прилегало к ладони и подушке, но ничего не сказала, хотя уверена – язык у нее чесался.

Утро, как поется в известном романсе, было туманное и седое. Но не настолько, чтобы не разглядеть берега. Поежившись от холода, быстро замахала руками и ногами в попытке стряхнуть оцепенение. Придавала бодрости мысль, что уже завтра буду дома – в привычной обстановке. Какое счастье!

Поднимаясь из трюма наверх, оступилась всего один раз, и то с появлением из туманной яви очередного чужого мне мужика – матроса Тычины, галантно протянувшего сверху руку помощи. Этой рукой он и схватил меня за шиворот, как раз в тот момент, когда я легкомысленно отцепилась от поручней, считая, что восхождение окончено. Беда в том, что сразу не уцепилась за его руку, решив сначала поправить слетающий тапок. Спасибо матросу, не дал протянуть ноги. Все это привело к интересному выводу – и чужие мужики иногда могут быть полезны.