Краткий отчет о 16-ти годах звукозаписи

Когда запись была закончена, мы микшировали ее всю ночь, закончили в десять утра и поехали в Выборг - играть на фестивале. Там Тит и получил формальное приглашение играть в Аквариуме; на что с энтузиазмом согласился. В ознаменование этого все, кто были на фестивале, напились и всю ночь купались голые в озерах-фьордах парка Монрепо (по-моему, прямо в центре города Выборга). Насколько я помню, в это время вообще было comme il faut ходить голыми в общественных местах.

Ихтиология

В этот период Аквариум был в очередной раз строго запрещен к публичным выступлениям; на это мы, как один, откликнулись обещанием сыграть концертов больше и лучше. Будучи нелитованными и во главе черного списка, играли по квартирам неизвестных нам знакомых. Инструментовка поэтому граничит с аскетизмом. (Для справедливости скажу, что театр Лицедеев не смутился нашей неприкасаемостью и пустил нас сыграть серию концертов, что и отражено во второй половине альбома).

Единственная возможность записать "Лети, Мой Ангел, Лети" была - записать ее на концерте, ибо ни один студийный микрофон не выдерживал виолончельного шквала, присущего этой песне.

День Серебра

Как это ни странно, у истоков "Дня" отчасти стоит композитор Глинка. Знакомый нам тогда кинорежиссер Александр Сокуров предложил нам записать несколько романсов Глинки для своего (неосуществившегося) фильма. Пораженные, мы начали обдумывать невероятную задачу. И - анализируя метод Глинковского сочинения - я был сбит с ног его гармонической свободой. "Ага" - сказал я. Почему ему можно, а нам - нет?

Всю весну мы сидели с Севой у него дома и писали песни. Я приходил с идеей, а он не давал мне успокоиться на самом простом варианте. Естественно, к следующему разу хотелось принести что-нибудь, чем можно было бы Севку поразить; он слушал и не давал мне успокоиться и на этом тоже. В процессе таких качелей оставалось только то, что нравилось - и поэтому запоминалось - нам обоим (само собой в нотах никогда ничего не записывалось). А поскольку музыкальная точка сборки у нас с ним была, приблизительно, в одном месте, то все двигалось в правильную сторону.

В процессе выковывания аранжировок нам потребовался скрипач, и Сева вскоре встретил в Сайгоне Сашу Куссуля. Лучшего кандидата нельзя было и представить себе. (Ходили слухи, что Саша был правнуком Вагнера; не знаю, так ли это, но меня он устраивал значительно больше своего возможного родственника). Работа спорилась, чай лился рекой. Куссуль в это время одновременно учился в консерватории, работал первой скрипкой в оркестре театра Музкомедии и играл по ночам на набережной Невы - но ему как-то хватало энергии и на полновесные репетиции с нами.

Были и другие - лично-мистические - факторы, не дававшие нам успокоиться. Телепатические кони, летающие тарелки (одну мы созерцали прямо с моей крыши), не говоря уже о духе Петра 3, разбойно напавшего на нас в развалинах своего дворца (хотя, с другой стороны, чего мы туда полезли? Это все Тропилло нас затащил).

Может быть, чисто музыкально не все получилось 100% идеально, но эта запись и этот альбом, по моему ощущению, были лучшим Аквариумом 80-х годов. На "Дне" и "Детях Декабря" то, чего мы хотели, было осуществлено.

Дети Декабря

Продолжение идиллии. Ощущение того, что мы все можем. К процессу снова подключается Курехин и запись идет, как песня. В дело идут совершенно толкиеновские пейзажи Карелии, где я жил летом (Деревня); листы металла и авангардно-detuned гитара (Жажда); уэльский бард 10-го века Gwyon ap Gwernach (Кад Годдо) - и все-все-все.

По Иновской технике совпадений, флейты и хоры на "Снах" сами оказываются на ленте (мы использовали нестертые ленты с "Мелодии"), в точной тональности и нужных местах. Все, кто могут, сидят у меня дома по ночам, и планируют, что и как будет делаться завтра.

Саксофоны на "212" сыграны Дядей Мишей и Ляпиным. (Нижнюю голос Ляпин играет на гитаре, пропущеной через гитарный синтезатор).

Аутентичный вопль на "Она Может Двигать" - Петр; это его дебют в пении. Ему же мы обязаны тембром Корга на "Подводной".

Ну, в если говорить о магии - хотя чем меньше о ней говорить, тем больше ее остается - струнные в "Деревне" будут ее совершенным примером.

Десять Стрел

Студия стала на ремонт (как выяснилось потом - навеки), а песни требовали немедленной записи. (Может быть я неправ, но мне всегда казалось, что если песня написалась, то она написалась для сегодня и мариновать ее - значит лишить ее действенности). Пришлось записывать все на концертах. До сих пор жалею, что не пришлось записать это с клавесинами и ситарами, как хотелось. Зато много скрипки Саши Куссуля, памяти которого этот альбом и посвящен.