Креативы Старого Семёна

Обычно это звучало так. Вера Петровна рассказывала, например, о том, как в Англии поставлено выращивание пшеницы. Или в Америке - кукурузы. Потом говорила:

— И вот, товарищи, когда Никите Сергеевичу это доложили, то он спросил: так какого же черта! - перед словом "черта" она делала многозначительную паузу. - Так какого же черта мы у себя так не делаем!

А однажды Хрущев узнал, что на Западе фирмы, производящие корма, гарантируют - в цифрах - месячный привес скота. Допустим, телята будут гарантированно прибавлять не менее трех кило.

— А у нас как? - поинтересовался Первый секретарь.

— У нас, Никита Сергеевич, - доложили ему, - гарантируется отсутствие падежа.

Рынок: за и против

Тетка моя когда-то рассказала такую историю. Дело было в Киеве, еще до войны. На Подоле был рынок. Раз в неделю туда приходила за покупками старуха в черном платье. Платье было глухое, с длинными рукавами. И шею оно тоже закрывало.

Однажды старуха в черном покупала овощи. Как всегда, долго и нудно торговалась. Торговка не уступала. Наконец, они договорились, старуха расплатилась, все забрала и пошла к выходу. И тут торговка ее окликнула:

— Погоди! Экзема у тебя?

— Да, - неохотно ответила старуха.

— Я тебя вылечу.

— Не смеши меня. Я лечилась у лучших европейских врачей, профессоров, я специально ездила в Швейцарию и во Францию. Потратила уйму денег, до революции я была богатым человеком. Ничего мне не помогло.

— Я тебя вылечу, - повторила торговка, - поедешь со мной в деревню, через месяц будешь здорова. Попробуй, чего тебе бояться!

И действительно, через месяц старуха пришла на рынок в белой легкой блузке. Экзема прошла. Бесследно.

Все ее поздравляли. А она плакала и говорила:

— Зачем мне это сейчас, когда я стара и никому не нужна? Почему это не случилось хотя бы тридцать, нет, сорок лет назад? Боже, какую жизнь я бы прожила! Какую жизнь!

Она не торгуясь покупала овощи и быстро уходила с рынка.

***

И еще одна маленькая история о Ботвиннике. Все же решил ее рассказать, хотя поэтическое возмездие неотвратимо.

Году так в девяностом разговаривал я со знакомым, кандидатом в мастера. Он к тому времени уже несколько лет работал во ВНИИЭ, у Ботвинника, занимался "Пионером".

— Скажи пожалуйста, - спросил я его, - а как руководство института, не надоело им держать целую лабораторию совершенно не по своей тематике?

— Да ты что! - ответил он. - Вот, например, недавно НИИ серьезная комиссия проверяла во главе с Жимериным (Жимерин был в свое время наркомом электростанций и преданно болел за Ботвинника, о чем, кстати, М.М. писал в своих мемуарах). Так директор попросил Ботвинника, тот с Жимериным хорошо поговорил, и все было в порядке. Михаил Моисеевич - самый ценный сотрудник!

Ода старости

Было мне тогда лет двадцать пять, что ли. Мама с большим трудом купила мне кроличью шапку-ушанку. Шапка оказалась мала, и мама очень расстроилась. Я говорю:

— Ну продай ее на работе, оторвут с руками.

— Нет, - ответила мама, - сходи в меховое ателье, там ее растянут.

И я пошел. В ателье мне сказали, что они этого не делают и посоветовали съездить в другое. Поехал в другое. Там тоже не делали, но сказали, что можно отправить на фабрику, там сделают, и месяца через два все будет готово. Рублей за десять, кажется. А шапка стоила пятнадцать. В третьем, в четвертом и пятом ателье тоже ничего хорошего мне не сказали. А вот в шестом, на Кузнецком мосту, в которое я зашел уже для очистки совести, было так.

— Мне нужно шапку растянуть, - говорю приемщице.

— Подождите, сейчас спрошу.

И кричит в служебное помещение:

— Петр Матвеевич!

Выходит оттуда Петр Матвеевич, древний такой старичок, повертел мою шапку в руках, примерил на меня, потом говорит:

— Погуляйте где-нибудь минут пятнадцать.

Я заглянул в соседний с ателье магазин «Табак», купил сигарет. Возвращаюсь, а Петр Матвеевич меня уже заждался. Все готово. Отдал я ему рубль и поехал домой.

Года через три возникла та же проблема, уже с другой шапкой. Тут уж я сразу поехал на Кузнецкий, но увы, приемщица сказала, что могут отправить на фабрику, и месяца через два…

— А Петр Матвеевич работает еще? – спрашиваю.

— Да что вы, ему уж, наверное, девяносто! Дома сидит, если жив.

Немудреную историю эту вспомнил я лет через десять, слушая рассказ приятеля. Он любил пить пиво в баре около Киевского вокзала. Нередко знакомился там с какой-нибудь девушкой. И вел ее через дорогу в подъезд, где были очень удобные подоконники.

«Пошел я тут, - рассказывал он, - в свою пивную. Познакомился с одной, привел ее в подъезд. А через пару дней у меня, понимаешь, там какие-то шишки выскочили. Ладно, иду в платную, попадаю к врачу. Показываю ему это дело, говорю:

— Доктор, что у меня?

Он внимательно так посмотрел.

— У вас, - отвечает, - такая-то, не помню точно, как называется, кондолома.

— А как лечить? – спрашиваю.

— Я вам советую, - отвечает, - выжечь это током.

— То есть как выжечь?

— Ну потерпите, будет, конечно, больновато, но что делать.

— Ладно, - говорю, - давай!