Крематорий здравомыслия

Сердце из ветоши!Я под северным ветром ною.Тоска все эта же.Может быть счастье в запое?Конец всем возгласам,Розам и лезвиям!Нету слез глазам.Камни я, трезвый, ем.Отчаянье! Повернися лицом,Возьми мое сердце за руки!К виселицам его, к виселицамСквозь пытки и арки!

«Отчаянье жму я руками…»

Отчаянье жму я руками,Руками неистово.Зовет меня в свою камеру

Демон самоубийства.Иллюстрация одиночества!Символ недобрый!Возглас узнаю я тотчас твой:Твои ритмы, как розы, подобраны.Я приду к тебе, вероятно,Подожди лишь немножечко!Сердцу скучно и любит твой яд оно –Ты разрежешь его своим ножичком.

«Снова я снами разбужен…»

Снова я снами разбужен.Предчувствия! Верю им.Даю электрический ужинСтрастям и мистериям.Снова приходят девушкиЦеловать меня нежно до боли…Плащ фейерверков надев уж,

Кидаю в вино меланхолию.Миленькая! Вас вижу я:Вы в белом! Я выпил морфия!Пиротехника пятикнижиеРаскрыто. Танцуют мертвые.Так! Посвящен лишь комедиямПоследний, отчаянье, opus твой.Снова я в трансе! Я медиум!Уйди и не злобствуй!

Хрисанф

Paris

Н. Львова

«Суматоха и грохот ожившей платформы…»

Суматоха и грохот ожившей платформы…Почему то запомнились: черный номер «5»И желтые канты электротехнической формы…

Ах, зачем я пошла его провожать!Если бы, если бы во сне это было!Он жадно шептал: «Согласись, согласись»,И, почти соглашаясь, «нет» – я твердила,А за меня плакала серая высь.Было печально, непонятно печальноЛюбимое лицо за стеклом wagon-lits.На губах алел поцелуй прощальный –Поезд спрятался вдали.А когда я спускалась со ступенек вокзала,Ко мне наклонился господин в котелке,Безстыдно шепча… И на улыбку нахалаЯ улыбнулась в своей тоске.

«Мне нравятся Ваши длинныя ресницы»

Мне нравятся Ваши длинныя ресницы,И девически-нежныя щеки,И странное сходство с когда то любимым лицом,

Теперь чужим и далеким.Я знаю: я слишком ласкова с ВамиИ, может быть, этого не надо…Но Вы говорите его словамиИ его взглядами.Но есть сладострастие: вспоминая былое,Вплетать в настоящее прошлаго нить…При наших встречах со мной двое:Вы и он, забытый.…Помните, был так ярок электрический тюльпан.Запоздалые извощики врывались в окно…Кто меня целовал у стараго дивана –Вы – или он?

Н. Львова

Москва.

Сергей Третьяков

«Восток в крови. Неистовый и грубый…»