Кремлевская жена

– Тьфу ты! – выругалась я, тронула машину и включила сирену «неотложки». После того как Горячев объявил антиалкогольную кампанию и резко сократил продажу водки, в стране не только вспыхнуло подпольное самогоноварение, но публика научилась «ловить кайф» от всего: пьют денатурат, духи, одеколон, разведенную зубную пасту, «Антимоль», дышат парами дихлорэтана, обувной ваксы, столярного клея, моющих средств и даже хлорофоса – средства от клопов и тараканов. В связи с этим вся дешевая парфюмерия, зубная паста, все виды клея и средств от насекомых-паразитов исчезли из магазинов и стали таким же дефицитом, как газета «Московские новости». Народ балдеет: кто – от гласности, а кто – от «Антимоли». Но если ажиотаж вокруг «Московских новостей», «Маленькой Веры», сбора денег на памятник жертвам сталинизма и возвращения советского гражданства Александру Солженицыну демонстрирует новый курс правительства на либерализацию нашей жизни, то чудовищные очереди за «Антимолью», сахаром, зубной пастой, кофе, импортной обувью, презервативами и прочим дефицитом Моссовет задвинул с улиц во дворы – подальше с глаз иностранных туристов и от своих собственных…

Все-таки ревун моей «неотложки» подействовал – люди неохотно расступились, давая дорогу мне и ползущему в фарватере автокрану. И так, почти ползком, мы протиснулись сквозь толпу к фонарному столбу, торчавшему сбоку от спортивной площадки возле тыльной стены гостиницы «Пекин». Сомкнувшись за нами, толпа тут же перестала обращать на нас внимание – думаю, что даже если бы я действительно собиралась спасать здесь умирающего, то никто бы и не оглянулся…

Я остановила «неотложку» рядом с фонарем, нависавшим над двором в виде буквы «Г», вышла из кабины и хотела объяснить свою просьбу-задание Запарину и его электрику. Но вокруг стоял такой шум, что они меня не слышали. Пришлось кричать им на ухо:

– Этот фонарь мигает по ночам! Мы поднимемся и проверим почему. Понятно?

– И все? – удивленно сказал Запарин.

– Почти. Давайте! – Я залезла в подъемный «стакан» и махнула электрику: – Ну! Залезайте!

Электрик нехотя принес из кабины страховочный пояс, молча протянул мне, потом так же молча и медленно пристегнул меня к «стакану». А сам стал рядом без страховки. Но Запарин не спешил нас поднимать – медленно пошел к кабине, медленно забрался на ступеньку, всем своим видом показывая, что подневольно выполняет какую-то идиотскую работу.

Ну наконец он там что-то включил, меня качнуло и «стакан» скрипуче пополз вверх. Пока Запарин поднимал нас над орущей толпой, я вытащила из кармана пакет с парой хирургических резиновых перчаток, протянула электрику:

– Наденьте.

– Это зачем? – сказал он. Ему было лет сорок восемь – пятьдесят, плотный, медлительный увалень в кепке, с хмурым лицом невыспавшегося хомяка и наждачной щетиной на небритых щеках.

– Так надо, наденьте! – крикнула я ему на ухо.

Он с тем же, как у Запарина, молчаливым презрением на морде натянул резиновые перчатки, я – тоже. «Стакан» остановился рядом с фонарем на высоте между третьим и четвертым этажами гостиницы «Пекин». Мне показалось, что здесь потише, чем внизу.

– Хорош! – крикнул электрик Запарину и повернулся ко мне: – Ну? Что теперь?

– Проверить, почему он мигает, – показала я на фонарь. Под узким металлическим абажуром этого фонаря висела большая, как дыня, матово-белая лампа.

Электрик презрительно стукнул по лампе ногтем в резиновой перчатке. Лампа скрипуче качнулась в патроне. Электрик усмехнулся и, опережая мой следующий приказ, тут же закрутил лампу в патрон еще чуть ли не на полный оборот.

– И всех делов! – сказал он. – Недокручено было, потому и мигал!..

– Выкручивайте! – приказала я. – Выкрутите ее!

– Зачем? Будет гореть.

– Выкрутите! Ну! – Я уже не скрывала злости.

Он пожал плечами, выкрутил лампу, подал мне. Я понимала, что прошедшей ночью дождь скорее всего смыл с лампы все отпечатки пальцев (если таковые были), но мало ли что может быть на ее цоколе? Поэтому я хотела попозже осмотреть эту лампу внимательней, через лупу. Но как только он выкрутил эту лампу, я даже и без лупы отчетливо увидела пятна ржавчины на ее металлическом цоколе. А это уже было интересно! – Вкрутите сюда новую лампу, а эту я заберу! – крикнула я электрику.

– Еще чё! – ответил он. – У меня такой нету.

– Ну какую-нибудь лампу сюда вкрутите, пожалуйста!

– Нет, это не мой район.

– О’кей, черт с ним! Будут без лампы! – сказала я и крикнула вниз: – Опускай!

Внизу я обшарила «бардачок» «неотложки», нашла какой-то гигиенический пакет и аккуратно уложила лампу в него. Теперь предстояло осмотреть с наружной стороны подоконник моего номера. Обругав себя за то, что не захватила с собой лупу, я посчитала на пятом этаже гостиницы «Пекин» шесть окон от угла, нашла окно своего номера и – снова криком, чтобы перекрыть шум толпы – спросила Запарина:

– Твой кран до пятого этажа дотянет?

Он пожал плечами и ответил, как обычно:

– А чё?

– Ладно, попробуем! – Я опять залезла в «стакан». – Ну, шевелись!